Даже само понятие последовательности порождается прежде всего
движением как действием субъекта (но не как определением объекта), стало
быть, синтезом многообразного в пространстве, когда мы отвлекаемся от
пространства и обращаем внимание только на то действие, которым определяем
внутреннее чувство сообразно его форме. Следовательно, рассудок не находит
во внутреннем чувстве подобную связь многообразного, а создает ее,
воздействуя на внутреннее чувство. Но каким образом Я, которое мыслит,
отличается от Я, которое само себя созерцает (причем я могу представить
себе еще и друг не способы созерцания, по крайней мере как возможные) и тем
не менее совпадает с ним, будучи одним и тем же субъектом? Каким образом,
следовательно, я могу сказать, что я как умопостигающий (Intelligenz) и
мыслящий субъект познаю самого себя как мыслимый объект, поскольку я, кроме
того, дан себе в созерцании, только познаю себя одинаковым образом с
другими явлениями, не так, как я существую для рассудка, а так, как я себе
являюсь? Этот вопрос столь же труден, как вопрос, каким образом я вообще
могу быть для себя самого объектом, а именно объектом созерцания и
внутренних восприятии. Наше познание себя действительно должно быть таким,
если признать, что пространство есть лишь чистая форма явлений внешних
чувств. Это с очевидностью доказывается тем, что мы можем представить себе
время, которое вовсе не есть предмет внешнего созерцания, не иначе, как
имея образ линии, поскольку мы ее проводим, так как без этого способа
изображения [времени] мы не могли бы познать единицу его измерения; это
можно доказать также ссылкой на то, что определение продолжительности
времени, а также место во времени для всех внутренних восприятии всегда
должны заимствоваться нами от того изменчивого, что представляют нам
внешние вещи; отсюда следует, что мы должны располагать во времени
определения внутреннего чувства как явления точно таким же образом, как мы
располагаем определения внешних чувств в пространстве, и потому, если мы
признаем относительно внешних чувств, что объекты познаются посредством них
лишь постольку, поскольку мы подвергаемся воздействию извне, мы должны
также признать и относительно внутреннего чувства, что посредством него мы
созерцаем себя самих лишь постольку, поскольку мы сами воздействуем на себя
изнутри, т. е. во внутреннем созерцании мы познаем свой собственный субъект
только как явление, а не по тому, как он существует в себе.

25

В трансцендентальном же синтезе многообразного [содержания] представлений
вообще, стало быть в синтетическом первоначальном единстве апперцепции, я
не сознаю себя, как я являюсь себе или как я существую сам по себе, а
сознаю только, что я существую. Это представление есть мышление, а не
созерцание. Но так как для знания о самом себе кроме действия мышления,
приводящего многообразное [содержание] всякого возможного созерцания к
единству апперцепции, требуется еще определенный способ созерцания, каким
это многообразное дается, то, хотя мое собственное существование не есть
явление (и еще в меньшей мере простая видимость), тем не менее определение
моего существования может иметь место только сообразно форме внутреннего
чувства по тому особому способу, каким [мне] дано связываемое мной во
внутреннем созерцании многообразное; поэтому я познаю себя, только как я
себе являюсь, а не как я существую. Следовательно, осознание самого себя
далеко еще не есть познание самого себя, несмотря на все категории,
посредством которых мы мыслим объект вообще, связывая многообразное в
апперцепции. Подобно тому как для познания отличного от меня объекта я не
только должен мыслить объект вообще (в категории), но нуждаюсь еще в
созерцании, посредством которого я определяю общее понятие [объекта], точно
так же для познания самого себя мне нужно кроме сознания, т. е. кроме того,
что я мыслю себя, иметь еще созерцание многообразного во мне, посредством
которого я определяю эту мысль. И я существую как умопостигающий субъект,
сознающий только свою способность связывания, но в отношении
многообразного, которое он должен связывать, подчиненный ограничивающему
условию, которое называется внутренним чувством и состоит в том, чтобы эту
связь сделать наглядной только согласно временным отношениям, находящимся
целиком вне собственно рассудочных понятий; поэтому я могу познавать себя
лишь так, как я себе только являюсь в отношении созерцания (которое
неинтеллектуально и не может быть дано самим рассудком), а не так, как я
познал бы себя, если бы мое созерцание было интеллектуальным.