Так, я могу воспринять сначала луну и затем землю или,
наоборот, сначала землю, а потом луну, и так как восприятие одного из этих
предметов может чередоваться с восприятием другого, то я говорю, что эти
предметы сосуществуют. Сосуществование же есть существование многообразного
в одно и то же время. Однако само время нельзя воспринять, чтобы на
основании того, что вещи даны в одно и то же время, заключить, что
восприятия их могут следовать друг за другом, чередуясь. Таким образом,
синтез воображения при схватывании может показать лишь, что каждое из этих
восприятии существует в субъекте в то время, когда другого нет, и наоборот,
но он не может показать, что объекты существуют одновременно, т. е. что
если один из них имеется, то другой имеется в том же времени, и не может
также показать, что это необходимо для того, чтобы восприятия могли
чередоваться. Значит, для того чтобы утверждать, что чередование восприятии
имеет свою основу в объекте, и тем самым представлять одновременное
существование как объективное, необходимо рассудочное понятие о чередовании
определении этих одновременно существующих вне друг друга вещей. Но
отношение между субстанциями, когда одна из них заключает в себе
определения, основание которых содержится в другой, есть отношение влияния;
а если это отношение таково, что основание определений одного находится в
другом и наоборот, то это есть отношение общения, или взаимодействие.
Следовательно, одновременное существование субстанций в пространстве можно
познать в опыте не иначе, как допуская взаимодействие между ними; значит,
взаимодействие есть также условие возможности самих вещей как предметов
опыта.

Вещи сосуществуют, поскольку они существуют в одно и то же время. Но по
какому признаку мы узнаем, что они находятся в одном и том же времени? В
том случае, если порядок в синтезе схватывания этого многообразного
безразличен, т. е. если синтез может идти не только от А через В, С, D к Е,
но и наоборот, от Е к А. В самом деле, если бы этот синтез был
последователен во времени (начинался бы с А и кончался бы в Е), то было бы
невозможно начинать схватывать в восприятии с Е и идти обратно к А, так как
А относилось бы к прошедшему времени и, следовательно, не могло бы уже
схватываться.

Допустим теперь, что в многообразии субстанций как явлений каждая из них
была бы совершенно изолирована, т. е. ни одна из них не действовала бы на
другие и не подвергалась бы взаимно их влиянию; в таком случае я утверждаю,
что одновременное существование их не было бы предметом возможного
восприятия и что существование одной из них не могло бы никаким
эмпирическим синтезом приводить нас к существованию другой. В самом деле,
если бы мы вообразили, что они отделены друг от друга совершенно пустым
пространством, то восприятие, переходящее во времени от одной из них к
другой, определяло бы, правда, существование второй из них посредством
следующего восприятия, но не могло бы различить, объективно ли следует это
явление за первым явлением, или оно скорее существует с ним одновременно.

Таким образом, кроме одного лишь существования здесь должно быть еще
что-то, благодаря чему А определяет место В во времени и, наоборот, В
определяет место А, так как только при этом условии упомянутые субстанции
могут быть эмпирически представлены как существующие одновременно. Но
только то определяет место вещи во времени, что составляет причину ее или
ее определений. Следовательно, если одновременное существование должно быть
познано в каком-нибудь возможном опыте, то всякая субстанция (так как она
может быть следствием только в отношении своих определений) должна
содержать в другой субстанции причинность тех или иных определений и вместе
с тем содержать в себе действия причинности другой субстанции, иными
словами, субстанции должны находиться в динамическом общении
(непосредственно или опосредствованно). Но для предметов опыта необходимо
все то, без чего сам опыт относительно этих предметов был бы невозможен;
отсюда следует, что все субстанции в явлении, поскольку они существуют
одновременно, необходимо находятся в полном общении взаимодействия.

Слово Gemeinschaft в немецком языке имеет двоякий смысл и может обозначать
то же, что communio, или то же, что commercium. Мы пользуемся им здесь в
последнем смысле, имея в виду динамическое общение, без которого даже и
общность места (communio spatii) никогда нельзя было бы познать
эмпирически. Из нашего опыта нетрудно понять, что только непрерывные
влияния во всех местах пространства могут направлять наши чувства от одного
предмета к другому, что свет, идущий от небесных тел к нашим глазам, <