Если можно достигнуть первого, то и второе
должно быть достижимым; в самом деле, разум познает как абсолютно
необходимое лишь то, что обладает необходимостью согласно своему понятию.
Но эта двойная задача превышает все самые большие наши усилия удовлетворить
в этом отношении рассудок, а также все попытки успокоить его по поводу этой
его неспособности.

Безусловная необходимость, в которой мы столь нуждаемся как в последнем
носителе всех вещей, есть настоящая пропасть для человеческого разума. Даже
вечность, в какой бы устрашающе возвышенной форме ни описывал ее Таллер,
вовсе не производит столь потрясающего впечатления на ум, так как она
только измеряет продолжительность вещей, но не служит их носителем. Нельзя
отделаться от мысли, хотя нельзя также и примириться с ней, что сущность,
которую мы представляем себе как высшую из всех возможных сущностей, как бы
говорит сама себе: я существую из вечности в вечность, вне меня существует
лишь то, что возникает только по моей воле; но откуда же я сама. Здесь все
ускользает из-под наших ног, и величайшее, так же как и наименьшее,
совершенство лишь витает без всякой опоры перед спекулятивным разумом,
которому ничего не стоит беспрепятственно устранить как то, так и другое.

Многие силы природы, обнаруживающие свое существование определенными
действиями, остаются недоступными нашему исследованию, так как мы не можем
достаточно глубоко проследить их путем наблюдения. Трансцендентальный
объект, лежащий в основе явлений, и вместе с ним то, на основании чего наша
чувственность подчинена одним, а не другим высшим условиям, есть и остаются
недоступными нашему исследованию, хотя самый факт их существования
несомненен (die Sache selbst gegeben), но только не постигнут. Однако идеал
чистого разума не может называться недоступным исследованию, так как в
подтверждение его реальности не нужно указывать ничего, кроме потребности
разума завершать посредством идеала всякое синтетическое единство. Так как
такой идеал не дан даже как мыслимый предмет, то в качестве такового он и
не может быть недоступным исследованию; будучи только идеей, он должен
найти свое место, свое разрешение в природе разума и, значит, иметь
возможность быть исследованным, так как разум в том и состоит, что мы можем
отдать себе отчет обо всех своих понятиях, мнениях и утверждениях
независимо от того, покоятся ли они на объективных основаниях или, если они
суть одна лишь видимость, на субъективных основаниях.

Обнаружение и объяснение диалектической видимости во всех
трансцендентальных доказательствах существования необходимой сущности

Оба приведенных доказательства велись трансцендентальным путем, т. е.
независимо от эмпирических принципов. Действительно, хотя космологическое
доказательство полагает в основу опыт вообще, однако оно исходит не из
какого-то частного свойства опыта, а из чистых принципов разума в отношении
к существованию, данному посредством эмпирического сознания вообще, и даже
этим перестает руководствоваться, чтобы опереться исключительно на чистые
понятия. Где же в этих трансцендентальных доказательствах источник
диалектической, но естественной видимости, которая связывает друг с другом
понятия необходимости и высшей реальности и реализует и гипостазирует то,
что все же может быть только идеей? Где причина неизбежности того, что мы
должны допускать нечто как само по себе необходимое среди существующих
вещей и в то же время с ужасом отступать перед мыслью о существовании такой
сущности, как перед пропастью, и как добиться того, чтобы разум понял сам
себя в этом вопросе и, избавившись от неуверенного состояния робкого
одобрения и все нового отступления от него, достиг спокойного воззрения?

В высшей степени примечательно, что, допустив существование чего-то, нельзя
избежать вывода, что нечто существует необходимо. На этом совершенно
естественном (хотя от этого еще не надежном) заключении основывается
космологический аргумент. Но с другой стороны, если я допускаю понятие о
какой бы то ни было вещи, я нахожу, что ее существование никогда не может
быть представлено мной как безусловно необходимое, и ничто не мешает мне,
какова бы ни была существующая вещь, мыслить ее небытие; стало быть, я
должен, правда, вместе с существующим вообще допускать также нечто
необходимое, но никакую отдельную вещь не могу мыслить как необходимую
самое по себе. Иными словами, я никогда не могу завершить нисхождение к
условиям существующего, не допуская необходимой сущности, но я никогда не
могу начать с необходимой сущности.

Если для существующих вещей вообще я должен мыслить что-то необходимое, но
в то же время никакую вещь самое по себе не имею права мыслить к