Отсюда следует, что критерий необходимости заключается
единственно в законе возможного опыта, который гласит, что все происходящее
a priori определено своей причиной в явлении. Поэтому мы познаем в природе
только необходимость действий, причины которых нам даны, и признак
необходимости существования не простирается дальше возможного опыта, да и в
этой сфере признак необходимости не относится к существованию вещей как
субстанций, потому что субстанции никогда нельзя рассматривать как
эмпирические действия или как нечто происходящее и возникающее.
Следовательно, необходимость касается только отношений между явлениями по
динамическим законам причинности и вытекающей отсюда возможности заключать
a priori от какого-нибудь данного существования (причины) к другому
существованию (действию). Все, что происходит, гипотетически необходимо-
таково основоположение, подчиняющее изменения в мире закону, т. е. правилу,
необходимого существования, правилу, без которого не могла бы существовать
даже природа. Поэтому положение ничто не происходит по слепому случаю (in
mundo non datur casus) есть априорный закон природы; и точно так же
[положение] необходимость в природе никогда не бывает слепой, а всегда
бывает обусловленной, стало быть, понятной (non datur fatum). Оба эти
положения суть законы, подчиняющие ход (Spiel) изменений природе вещей (как
явлений), или, что одно и то же, единству рассудка, лишь в котором они
могут принадлежать к опыту как синтетическому единству явлений. Оба эти
основоположения динамические. Первое из них есть, собственно, следствие
основоположения о причинности (одной из аналогий опыта). Второе принадлежит
к основоположениям о модальности, которая присоединяет к причинному
определению еще и понятие необходимости, подчиненное, однако, правилу
рассудка. Принцип непрерывности отрицает всякий скачок в ряду явлений
(изменений) (in mundo non datur saltus), а также всякий пробел или пропасть
между двумя явлениями в совокупности всех эмпирических созерцаний в
пространстве (non datur hiatus); можно это положение выразить так: в опыте
не может быть ничего, что доказывало бы наличие пустоты (vacuum) или
допускало бы ее хотя бы только как часть эмпирического синтеза. В самом
деле, что касается пустоты, которую можно мыслить себе вне сферы возможного
опыта (мира), то это не подлежит суду одного только рассудка, который
решает лишь вопросы, касающиеся использования данных явлений для
эмпирического знания; это задача для идеального разума, выходящего за сферу
возможного опыта и желающего судить о том, что окружает и ограничивает
самое эту сферу; потому эта задача должна быть рассмотрена в
трансцендентальной диалектике. Приведенные четыре положения (in mundo non
datur hiatus, non datur saltus, non datur casus, non datur fatum) легко
можно было бы, как и все основоположения трансцендентального происхождения,
представить, расположив их сообразно порядку категорий, и указать каждому
из них его место, но искушенный уже читатель сделает это сам или легко
найдет, чем здесь руководствоваться. Все эти основоположения направлены к
тому, чтобы не допускать в эмпирическом синтезе ничего, что могло бы
нанести ущерб и вред рассудку и непрерывной связи всех явлений, т. е.
единству понятий рассудка. В самом деле, только в рассудке становится
возможным единство опыта, в котором все восприятия должны иметь свое место.

Больше ли область возможного, чем область всего действительного, и больше
ли в свою очередь область действительного, чем сумма того, что необходимо,
- это вопросы серьезные, требующие синтетического решения, но они подлежат
суду только разума, так как в них, собственно, заключается следующая
[проблема]: все ли вещи как явления входят в совокупность и контекст
одного-единственного опыта, содержащего в себе всякое данное восприятие как
часть, которая, следовательно, не может быть связана ни с какими другими
явлениями, или же мои восприятия могут принадлежать к более чем одному
возможному опыту (в его общей связи)? Рассудок a priori дает опыту вообще
только правила по субъективным и формальным условиям чувственности и
апперцепции-правила, без которых опыт невозможен. Однако других форм
созерцания (кроме пространства и времени), а также других форм рассудка
(кроме дискурсивных форм мышления или познания посредством понятий), если
бы даже они и были возможны, мы никаким образом не в состоянии ни
представить себе, ни понять; а если бы нам это и удалось, то такие формы
все же не принадлежали бы к опыту как единственному способу знания, каким
нам даются предметы. Существуют ли другие восприятия, отличные от тех,
которые вообще принадлежат ко всему нашему возможному опыту, и возможна ли,
следовательно, совершенно другая по содержанию область-этот вопрос рассудок
решить не может: он имеет дело только с синтезом того, что дано.