Мнение есть сознательное
признание чего-то истинным, недостаточное как с субъективной, так и с
объективной стороны. Если признание истинности суждения имеет достаточное
основание с субъективной стороны и в то же время считается объективно
недостаточным, то оно называется верой. Наконец, и субъективно и объективно
достаточное признание истинности суждения есть знание. Субъективная
достаточность называется убеждением (для меня самого), а объективная
достаточность- достоверностью (для каждого). Я не буду останавливаться
более на разъяснении столь ясных понятий.

Никогда не следует составлять себе мнение, если не знаешь по крайней мере
чего-то такого, посредством чего проблематическое само по себе суждение
ставится в связь с истиной, которая, хотя и не полная, тем не менее
представляет собой нечто большее, чем произвольный вымысел. Кроме того,
закон такой связи должен быть достоверным. Действительно, если и в
отношении этого закона у меня есть только мнение, то все оказывается лишь
игрой воображения, не имеющей никакого отношения к истине. В суждениях
чистого разума мнения вообще недопустимы. В самом деле, так как эти
суждения не опираются на эмпирические основания, а должны быть познаны a
priori, где все необходимо, то принцип связи требует всеобщности и
необходимости, стало быть, полной достоверности, в противном случае в них
нет ничего ведущего к истине. Поэтому в чистой математике нелепо
высказывать мнения-здесь нужно или знать, или воздерживаться от всякого
суждения. Точно так же обстоит дело с основоположениями нравственности, где
нельзя отваживаться на поступок исходя только из мнения, что нечто
дозволено, а должно обладать знанием этого.

В трансцендентальном же применении разума мнение-это, конечно, слишком
мало, но знание- слишком много. Поэтому в чисто спекулятивном смысле мы
вообще не можем здесь высказывать суждения: субъективные основания для
признания истинности суждения, способные породить веру, не заслуживают в
спекулятивных вопросах никакого одобрения, так как не могут обойтись без
эмпирической помощи и не могут в равной мере быть сообщены другим.

Но в чисто практическом отношении теоретически недостаточное признание
истинности суждения может быть названо верой. Это практическое намерение
касается или умения, или нравственности, причем первое- для любых и
случайных целей, а вторая -для безусловно необходимых целей.

Если цель поставлена, то условия для ее достижения гипотетически
необходимы. Эта необходимость субъективно, но все же лишь относительно
достаточна, если я не знаю никаких других условий, при которых цель была бы
достижима; но она безусловно и для каждого достаточна, если я достоверно
знаю, что никто не может знать других условий, ведущих к поставленной цели.
В первом случае мое допущение и признание истинности некоторых условий есть
лишь случайная, а во втором случае необходимая вера. Врач должен что-то
сделать для больного, находящегося в опасности, но, не зная болезни, он
наблюдает ее проявление и, если не находит ничего более подходящего,
высказывает суждение, что это чахотка. Его вера даже в его собственном
суждении чисто случайна, другой, быть может, правильнее угадал бы болезнь.
Такую случайную веру, которая, однако, лежит в основе действительного
применения средств для тех или иных действий, я называю прагматической
верой.

Обычным критерием для того, чтобы узнать, составляет ли чье-нибудь
утверждение только уверенность или по крайней мере субъективное убеждение,
т. е. твердую веру, служит пари. Нередко человек высказывает свои положения
с таким самоуверенным и непреклонным упорством, что кажется, будто у него
нет никаких сомнений в истинности их. Но пари приводит его в
замешательство. Иногда оказывается, что уверенности у него достаточно,
чтобы оценить ее только в один дукат, но не в десять дукатов, так как
рисковать одним дукатом он еще решается, но только при ставке в десять
дукатов он видит то, чего прежде не замечал, а именно что он, вполне
возможно, ошибается. Если мы представляем себе мысленно, что ставкой служит
все счастье нашей жизни, то торжествующий тон нашего суждения совершенно
исчезает, мы становимся чрезвычайно робкими и вдруг обнаруживаем, что наша
вера вовсе не так глубока. Таким образом, прагматическая вера имеет лишь
большую или меньшую степень, смотря по тому, какие интересы здесь замешаны.

Хотя по отношению к некоторым объектам мы ничего не можем предпринять, так
что наше признание истинности суждения о них имеет только теоретический
характер, тем не менее в некоторых случаях мы можем мысленно задумать и
вообразить в отношении их какое-то начинание, для которого, как нам
кажется, у нас есть достаточные основания, если бы только было средство
установить достоверность всего дела; так, в чисто теоретических суждениях
бывает аналог практических суждений; к таким случаям признания истинности
суждения слово вера подходит, и мы можем назвать такую веру доктринальной.