Но на каком основании можно это
делать, если мы заранее признали пространство и время формами вещей самих
по себе, и притом такими формами, которые как априорные условия
существования вещей сохраняются даже и в том случае, если бы сами вещи были
уничтожены? Ведь как условия всякого существования вещей вообще они должны
были бы быть также условиями бытия Бога. Если же мы не хотим признать их
объективными формами всех вещей, то нам остается лишь считать их
субъективными формами нашего внешнего и внутреннего способа созерцания,
который называется чувственным потому, что он не первоначален, т. е. он не
такой способ, каким дается само существование объекта созерцания (такой
способ созерцания, насколько мы можем судить об этом, может быть присущ
только первосущности), а зависит от существования объекта, стало быть,
возможен только благодаря тому, что способность представления субъекта
подвергается воздействию со стороны объекта.

Нет никакой необходимости ограничивать способ созерцания в пространстве и
времени чувственностью человека. Возможно, что всякое конечное мыслящее
существо необходимо должно походить в этом отношении на человека (хотя мы
не можем решить этого вопроса), однако, обладая такой общезначимостью, этот
способ созерцания еще не перестает быть чувственностью и именно потому, что
он производный (intuitus derivativus), а не первоначальный (intuitus
origmarius), стало быть, не интеллектуальное созерцание, которое по только
что приведенной причине присуще, по-видимому, лишь первосущности, но никоим
образом не существу, зависимому и в своем существовании, и в своих
созерцаниях (которые определяют его существование в отношении к данным
объектам). Впрочем, последнее замечание следует считать лишь пояснением к
нашей эстетике, а не доводом в ее пользу.

Общий вывод из трансцендентальной эстетики

Мы имеем здесь один из необходимых моментов для решения общей задачи
трансцендентальной философии- как возможны априорные синтетические
положения, а именно мы нашли чистые априорные созерцания- пространство и
время. В них, если мы хотим в априорном суждении выйти за пределы данного
понятия, мы находим то, что может быть a priori обнаружено не в понятии, а
в соответствующем ему созерцании и может быть синтетически связано с
понятием. Но именно поэтому такие суждения никогда не выходят за пределы
предметов чувств и сохраняют свою силу только для объектов возможного
опыта.


ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО УЧЕНИЯ О НАЧАЛАХ


ЧАСТЬ ВТОРАЯ


ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЛОГИКА


ВВЕДЕНИЕ


ИДЕЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ЛОГИКИ


I. О логике вообще

Наше знание возникает из двух основных источников души: первый из них есть
способность получать представления (восприимчивость к впечатлениям), а
второй-способность познавать через эти представления предмет (спонтанность
понятий). Посредством первой способности предмет нам дается, а посредством
второй он мыслится в отношении к представлению (как одно лишь определение
души). Следовательно, созерцания и понятия суть начала всякого нашего
познания, так что ни понятия без соответствующего им некоторым образом
созерцания, ни созерцание без понятий не могут дать знание. Созерцание и
понятие бывают или чистыми, или эмпирическими. Эмпирическими- когда в них
содержится ощущение (которое предполагает действительное присутствие
предмета); чистыми же- когда к представлению не примешиваются никакие
ощущения. Ощущения можно назвать материей чувственного знания. Вот почему
чистое созерцание заключает в себе только форму, при которой что-то
созерцается, а чистое понятие- только форму мышления о предмете вообще.
Только чистые созерцания или чистые понятия могут быть априорными,
эмпирические же могут быть только апостериорными.

Восприимчивость нашей души, [т. е.] способность ее получать представления,
поскольку она каким-то образом подвергается воздействию, мы будем называть
чувственностью; рассудок же есть способность самостоятельно производить
представления, т. е. спонтанность познания. Наша природа такова, что
созерцания могут быть только чувственными, т. е. содержат в себе лишь
способ, каким предметы воздействуют на нас. Способность же мыслить предмет
чувственного созерцания есть рассудок. Ни одну из этих способностей нельзя
предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а
без рассудка ни один нельзя было бы мыслить.