Поэтому в математическую связь рядов явлений не могут входить иные условия,
кроме чувственных, т. е. таких, которые сами составляют часть ряда;
наоборот, динамический ряд чувственных условий допускает еще и неоднородное
условие, не составляющее части ряда, а находящееся вне ряда как чисто
умопостигаемое, отчего разум получает удовлетворение и безусловное
предпосылается явлениям, не спутывая рядов их, как всегда обусловленных, и
не обрывая их вопреки основоположениям рассудка.

Так как динамические идеи допускают такое условие явлений, которое
находится вне ряда их, т. е. не относится к числу явлений, то происходит
нечто совершенно отличное от результата математической антиномии. В самом
деле, математическая антиномия была причиной того, что оба противоположных
диалектических утверждения необходимо было признать ложными. Наоборот,
полностью обусловленное в динамических рядах, неотъемлемо присущее им как
явлениям, в соединении с эмпирически не обусловленным, но зато
нечувственным условием удовлетворяет, с одной стороны, рассудок и, с другой
стороны, разум; при этом диалектические аргументы, искавшие тем или иным
путем безусловную целокупность в одних лишь явлениях, отпадают, но зато оба
положения разума в этом уточненном значении могут быть истинными; с
космологическими идеями, касающимися только математически безусловного
единства, дело так обстоять не может, так как у них нет никакого условия
ряда явлений, которое само не было бы явлением и не принадлежало бы как
таковое к числу членов ряда.

III. Разрешение космологических идей о целокупности выведения событий в
мире из их причин

Можно представить себе только два рода причинности в отношении того, что
происходит, - естественную причинность и свободную причинность. Первая есть
связь одного состояния в чувственно воспринимаемом мире с другим,
предшествующим состоянием, за которым первое следует согласно правилу. Так
как причинность явлений основывается на временных условиях и предшествующее
состояние, если бы оно существовало всегда, не производило бы действия,
которое возникает только во времени, то каузальность причины того, что
происходит или возникает, также возникла и, согласно основоположению
рассудка, сама в свою очередь нуждается в причине.

Наоборот, под свободой в космологическом смысле я разумею способность
самопроизвольно начинать состояние; следовательно, причинность свободы со
своей стороны не подчинена по закону природы другой причине, которая
определяла бы ее во времени. Свобода в этом значении есть чистая
трансцендентальная идея; она, во-первых, не содержит в себе ничего
заимствованного из опыта, и, во-вторых, предмет ее не может быть дан
определенным ни в каком опыте, так как общий закон самой возможности
всякого опыта состоит в том, что все происходящее имеет причину, стало
быть, каузальность

причины, которая сама происходит или возникает, также должна в свою очередь
иметь причину; благодаря этому вся область опыта, как бы далеко она ни
простиралась, становится совокупностью одной лишь природы. Но так как этим
путем нельзя получить абсолютную целокупность условий в причинной связи, то
разум создает себе идею спонтанности, способной сама собой начинать
действовать без предшествующей другой причины, которая в свою очередь
определяла бы ее к действию по закону причинной связи.

В высшей степени примечательно, что практическое понятие свободы
основывается на этой трансцендентальной идее свободы, которая и составляет
настоящий источник затруднений в вопросе о возможности свободы. Свобода в
практическом смысле есть независимость воли (Willkur) от принуждения
импульсами чувственности. В самом деле, воля чувственна, поскольку она
подвергается воздействию патологически (мотивами чувственности); она
называется животной (arbitrium brutum), когда необходимо принуждается
(necessitiert werden kann) патологически. Человеческая воля есть, правда,
arbitrium scnsitivum, но не brutum, a liberum, так как чувственность не
делает необходимыми ее действия, а человеку присуща способность
самопроизвольно определять себя независимо от принуждения со стороны
чувственных побуждений.

Если бы всякая причинность в чувственно воспринимаемом мире была только
природой, то совершенно очевидно, что всякое событие определялось бы другим
событием во времени по необходимым законам; и так как явления, поскольку
они определяют волю, должны были бы делать всякое действие необходимым как
свой естественный результат, то, стало быть, упразднение трансцендентальной
свободы вместе с тем уничтожило бы всякую практическую свободу. В самом
деле, эта свобода предполагает, что некоторое событие, хотя бы оно и не
произошло, все же должно было произойти, и, следовате