Категории же суть не что иное, как
именно эти функции суждения, поскольку многообразное в данном созерцании
определено в отношении их ( 10). Следовательно, и многообразное во всяком
данном созерцании необходимо подчинено категориям.

21. Примечание

Многообразное, содержащееся в созерцании, которое я называю моим,
представляется посредством синтеза рассудка как принадлежащее к
необходимому единству самосознания, и это происходит благодаря категории.
Следовательно, категория показывает, что эмпирическое сознание
многообразного, данного в едином созерцании, точно так же подчинено чистому
самосознанию a priori, как эмпирическое созерцание подчинено чистому
чувственному созерцанию, которое также существует a priori.- В
вышеприведенном положении дано, следовательно, начало дедукции чистых
рассудочных понятий, в которой ввиду того, что категории возникают только в
рассудке независимо от чувственности, я должен еще отвлечься от того, каким
способом многообразное дается для эмпирического созерцания, и обращать
внимание только на единство, которое привносится в созерцание рассудком
посредством категории. На основании того способа, каким эмпирическое
созерцание дается в чувственности, в дальнейшем ( 26) будет показано, что
единство его есть не что иное, как то единство, которое категория
предписывает, согласно предыдущему 20, многообразному в данном созерцании
вообще; таким образом будет объяснена априорная значимость категории в
отношении всех предметов наших чувств и, следовательно, только тогда будет
полностью достигнута цель дедукции.

Однако от одного обстоятельства я не мог все же отвлечься в вышеприведенном
доказательстве, а именно от того, что многообразное для созерцания должно
быть дано еще до синтеза рассудка и независимо от этого синтеза; но как-это
остается здесь неопределенным. В самом деле, если бы я мыслил себе
рассудок, который сам созерцал бы (как, например, божественный рассудок,
который не представлял бы данные предметы, а давал бы или производил бы их
своими представлениями), то категории в отношении такого знания не имели бы
никакого значения. Они суть лишь правила для такого рассудка, вся способное
гь которого состоит в мышлении, т. е. в действии, которым синтез
многообразного, данного ему в созерцании со стороны, приводит к единству
апперцепции, так что этот рассудок сам по себе ничего не познает, а только
связывает и располагает материал для познания, а именно созерцание, которое
должно быть дано ему через объект. Что же касается особенностей нашего
рассудка, а именно того, что он a priori осуществляет единство апперцепции
только посредством категорий и только при помощи таких-то видов и такого-то
числа их, то для этого обстоятельства нельзя указать никаких других
оснований, так же как нельзя обосновать, почему мы имеем именно такие-то, а
не иные функции суждения или почему время и пространство суть единственные
формы возможного для нас созерцания.


22. Категория не имеет никакого иного применения для познания вещей, кроме
применения к предметам опыта

Мыслить себе предмет и познавать предмет не есть, следовательно, одно и то
же. Для познания необходимо иметь, во-первых, понятие, посредством которого
вообще мыслится предмет (категория), и, во-вторых, созерцание, посредством
которого предмет дается; в самом деле, если бы понятию вовсе не могло быть
дано соответствующее созерцание, то оно было бы мыслью по форме, но без
всякого предмета и посредством него не было бы возможно никакое знание о
какой бы то ни было вещи, потому что в таком случае, насколько мне
известно, не было бы и не могло бы быть ничего, к чему моя мысль могла бы
быть применена. Но всякое возможное для нас созерцание чувственно
(эстетика), следовательно, мысль о предмете вообще посредством чистого
рассудочного понятия может превратиться у нас в знание лишь тогда, когда
это понятие относится к предметам чувств. Чувственное созерцание есть или
чистое созерцание (пространство и время), или эмпирическое созерцание того,
что через ощущение представляется в пространстве и времени непосредственно
как действительное. Через определение чистого созерцания мы можем получить
априорные знания о предметах (в математике), но только по их форме, как о
явлениях; могут ли существовать вещи, которые должны быть созерцаемы в этой
форме, остается при этом еще неизвестным Следовательно, все математические
понятия сами по себе не знания, если только не предполагать, что существуют
вещи, которые могут представляться нам только сообразно с формой этого
чистого чувственного созерцания Но в пространстве и времени вещи даются
лишь поскольку, поскольку они суть восприятия (представления,
соп