Но эта
постоянность нам не дана до численного тождества нас самих, выводимого нами
из тождественной апперцепции; только из этого численного тождества мы
заключаем [о постоянности души] (и лишь за этим тождеством, если бы мы шли
правильным путем, должно следовать понятие субстанции, применяемое только
эмпирически). А так как из тождества Я в сознавании всего того времени, в
котором я познаю себя, отнюдь не вытекает тождества личности, то понятно,
что на этом тождестве нельзя было обосновывать выше и субстанциальность
души.

Подобно понятиям субстанции и простого, понятие личности все же может быть
сохранено (поскольку оно лишь трансцендентально, т. е. указывает единство
субъекта, который вообще-то нам неизвестен, но в определениях которого
существует всесторонняя связь через апперцепцию); в этом смысле понятие
личности представляется необходимым и достаточным для практического
применения, но мы никоим образом не можем щеголять им как расширением
нашего самопознания посредством чистого разума, который вводит нас в
заблуждение, указывая. будто мы можем вывести непрерывное сохранение
субъекта из одного лишь понятия тождественного Я, между тем это понятие
всегда вертится в кругу и не продвигает нас ни в одном вопросе, касающемся
синтетического знания. Правда, мы совершенно не знаем, что такое материя
как вещь в себе (трансцендентальный объект), однако мы можем наблюдать
постоянность ее как явления благодаря тому, что она представляется нам как
нечто внешнее. Но когда я хочу наблюдать чистое Я при смене всех
представлений, я не имею никакого другого коррелята своих сопоставлений,
кроме опять-таки меня самого с общими условиями моего сознания, и потому на
все вопросы я могу ответить только тавтологией, а именно свойства, присущие
мне самому как объекту, я подменяю понятием о себе и его единством и
допускаю то, что требовалось узнать.

ЧЕТВЕРТЫЙ ПАРАЛОГИЗМ, КАСАЮЩИЙСЯ ИДЕАЛЬНОСТИ (ВНЕШНЕГО ОТНОШЕНИЯ)

То, о существовании чего можно заключать лишь как о причине данных
восприятии, имеет лишь сомнительное существование.

Все внешние явления таковы, что их существование не воспринимается
непосредственно, а заключают о них только как о причине данных восприятии.

Следовательно, существование всех предметов внешних чувств сомнительно. Эту
недостоверность я называю идеальностью внешних явлений, а учение об этой
идеальности называется идеализмом, в отличие от которого утверждение о
возможной достоверности предметов внешних чувств называется дуализмом.


КРИТИКА ЧЕТВЕРТОГО ПАРАЛОГИЗМА ТРАСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Прежде всего мы рассмотрим посылки. Мы имеем полное право утверждать, что
непосредственно можно воспринять только то, что находится в нас самих, и
что только мое собственное существование может быть предметом восприятия.
Следовательно, существование действительного предмета вне меня (если это
слово берется в интеллектуальном значении) никогда не может быть дано прямо
в восприятии, а его можно как внешнюю причину лишь примыслить и, стало
быть, вывести в дополнение к восприятию, составляющему модификацию
внутреннего чувства. Поэтому Декарт совершенно правильно ограничивал всякое
восприятие в самом узком смысле слова одним лишь положением: я (как
мыслящее существо) семь. В самом деле, так как внешнее не во мне, то ясно,
что я не могу найти его в моей апперцепции, стало быть и в восприятии,
которое, собственно, есть лишь определение апперцепции.

Итак, я не могу, собственно говоря, воспринимать внешние вещи, а могу лишь
от своих внутренних восприятии заключать к их существованию, рассматривая
эти восприятия как действия, ближайшей причиной которых служит нечто
внешнее. Но заключение от данного действия к определенной причине никогда
не бывает достоверным так как одно действие может быть вызвано различными
причинами. Поэтому в вопросе об отношении восприятия к его причине всегда
остается сомнительным, внутренняя ли эта причина или внешняя, т. е.
представляют ли собой все так называемые внешние восприятия только игру
нашего внутреннего чувства или они имеют отношение к внешним действительным
предметам как своей причине. Во всяком случае о существовании внешних
предметов делается лишь вывод, и он уязвим как всякий вывод, тогда как
предмет внутреннего чувства (я сам со всеми своими представлениями)
воспринимается непосредственно и существование его не возбуждает никаких
сомнений.

Следовательно, идеалистом нужно считать не того, кто отрицает существование
внешних предметов чувств, а только того, кто не признает, что существование
внешних предметов познается непосредственным восприятием, и отсюда
заключает, что никакой опыт не может дать нам совершенно достоверное знание
об их действительности.