Соответственно сказанному знание может быть объективно философским и
в то же время субъективно историческим, как это бывает у большинства
учеников и у всех тех, кто не видит дальше того, чему его научила школа, и
на всю жизнь остается учеником. Но примечательно, что математическое знание
в том виде, как оно изучено, все же и с субъективной стороны может быть
познанием разума, и здесь нет того различия, которое имеется в философском
знании. Причина этого в том, что источники познания, из которых единственно
может черпать учитель, здесь заключаются только в существенных и подлинных
принципах разума и, значит, не могут быть ни получены учеником из какого-то
другого места, ни оспариваемы; это объясняется тем, что применение разума
бывает здесь только in concrete, хотя и a priori, а именно на почве чистых
и потому безошибочных созерцаний не допуская никакого обмана и заблуждения.
Таким образом, из всех наук разума (априорных наук) можно научить только
математике, но не философии (за исключением исторического познания
философии), а что касается разума, можно в лучшем случае научить только
философствованию.

Система всякого философского познания есть философия. Мы берем ее
объективно, если разумеем под ней образец критического рассмотрения всех
попыток философствовать, имеющего целью рассмотреть всякую субъективную
философию, здание которой столь многообразно и изменчиво. В этом смысле
философия есть только идея возможной науки, которая нигде не дана in
concrete, но к которой мы пытаемся приблизиться различными путями, пока не
будет открыта единственная, сильно заросшая чувственностью тропинка и пока
человеку не удастся, насколько это дозволено ему, сделать до сих пор не
удававшуюся копию равной образцу. Пока этого не случится, нельзя обучать
философии; в самом деле, где она, кто обладает ею и по какому признаку
можно ее узнать? [Теперь] можно обучать только философствованию, т. е.
упражнять талант разума на некоторых имеющихся примерах в следовании общим
принципам его, однако всегда сохраняя право разума исследовать самые
источники этих принципов и подтвердить эти принципы или отвергнуть их.

Однако пока что понятие философии есть лишь школьное понятие, а именно
понятие о системе знания, исследуемого лишь н качестве науки с одной только
целью- систематическое единство этого знания, стало быть, логическое
совершенство его. Но существует еще мировое понятие (conceptus cosmicus),
которое всегда лежало в основе термина философия, в особенности когда это
понятие, так сказать, персонифицировалось и представлялось как бы в идеале
философа как образца. В этом смысле философия есть наука об отношении
всякого знания к существенным целям человеческого разума (teleologia
rationis humanae), и философ есть не виртуоз разума (Vernunftkunstler), а
законодатель человеческого разума. Называть себя философом в таком смысле и
претендовать на то, чтобы сравняться с образцом, мыслимым только в идее,
было бы чересчур смело.

Математик, естествоиспытатель, логик, как бы далеко ни продвинулись первые
в познаниях разума, а последний особенно в философском познании, все же
могут быть только виртуозами разума. Но у нас есть еще идеал учителя,
руководящего всеми ими и пользующегося ими как орудиями для содействия
существенным целям человеческого разума. Только такого учителя следовало бы
называть философом; но так как такого учителя нигде нет, а идея его
законодательства встречается во всяком человеческом разуме, то мы будем
держаться исключительно этой идеи и определим более точно, какое
систематическое единство предписывает философия с точки зрения целей
согласно этому мировому понятию.

Существенные цели не означают еще высших целей; высшей может быть только
одна цель (при совершенном систематическом единстве разума). Поэтому они
-или конечная цель, или подчиненные цели, необходимо относящиеся к первой
как средства. Конечная цель есть не что иное, как все предназначение
человека, и философия, исследующая эту цель, называется моралью. Ввиду
этого преимущества моральной философии перед всеми остальными видами
деятельности разума древние разумели под именем философа одновременно и
главным образом моралиста; даже и теперь внешний вид самообладания,
достигаемого при помощи разума, дает повод по аналогии называть человека
философом, хотя бы его знание было ограниченным.

Законодательство человеческого разума (философия) имеет два предмета
-природу и свободу и, следовательно, содержит в себе как естественный, так
и нравственный закон первоначально в двух различных системах, а затем в
одной философской системе. Философия природы имеет дело со всем, что есть,
а нравственная -только с тем, что должно быть.

Всякая философия есть или знание, основанное на чистом разуме, или знание
разума, основанное на эмпирических принципах. Первая называется чистой, а
вторая эмпирической философией.