Но в ужасе лежит возможность отличительного
размыкания, поскольку он уединяет. Это одиночество возвращает присутствие из
его падения и показывает ему собственность и несобственность как возможности
его бытия. Эти основовозможности присутствия, которое всегда
мое,* кажут себя в ужасе словно на самих себе, незаслоненно
внутримирным сущим, за которое присутствие ближайшим образом и обычно
цепляется.
В каком смысле с этой экзистенциальной интерпретацией ужаса добыта
феноменальная почва для ответа на ведущий вопрос о бытии целости
структурного целого присутствия?
41. Бытие присутствия
как забота
В намерении онтологически схватить целость структурного целого мы
должны ближайше спросить: способен ли феномен ужаса и разомкнутое в нем
феноменально равноисходно дать целое присутствия так, - чтобы взгляд, ищущий
целое, мог этой данностью удовлетвориться? Совокупный состав заключенного в
ней допускает свою регистрацию через формальное перечисление: захваченность
ужасом есть как расположение способ бытия-в-мире; от-чего ужаса есть
брошенное бытие-в-мире; за-что ужаса есть умение-быть-в-мире. Полный феномен
ужаса соответственно показывает присутствие фактично экзистирующим
бытием-в-мире. Фундаментальные онтологические черты этого сущего суть
экзистенциальность, фактичность и падение. Эти экзистенциальные определения
не принадлежат как фрагменты к некоему составу, в котором временами может
чего-то не хватать, но их плетет исходная взаимосвязь, создающая искомую
целость структурного целого. В единстве названных бытийных определений
присутствия его бытие как такое становится онтологически уловимо. Как
характеризовать само это единство?
Присутствие есть сущее, для которого в его бытии речь идет о самом этом
бытии. Это "идет о..." прояснилось в бытийном устройстве понимания как
самонабрасывающего бытия к своей способности быть. Последняя есть то, ради
чего присутствие всегда есть, как оно есть. Присутствие в его бытии всегда
уже сопоставило себя с возможностью себя самого. Бытие-свободным для самой
своей способности быть и с нею для возможности собственности и
несобственности кажет себя в исходной, стихийной конкретности в ужасе. Но
бытие к самой своей способности быть однако онтологически говорит:
присутствие в его бытии всегда уже есть вперед себя самого.
Присутствие всегда уже "хватает через себя", не как отношение к другому
сущему, какое оно не есть, но как бытие к умению быть, какое есть оно само.
Эту бытийную структуру сущностного "речь идет о..." мы схватываем как
вперед-себя-бытие присутствия.
Эта структура затрагивает опять же целое устройства присутствия
Вперед-себя-бытие означает не что-то вроде изолированной тенденции в
безмирном "субъекте", но характеризует бытие-в-мире. К последнему же
принадлежит, что оно, вверенное самому себе, всегда уже брошено в некий мир.
Оставленность присутствия на самого себя кажет себя исходно конкретно в
ужасе. Бытие-вперед-себя означает, схваченное полнее:
вперед-себя-в-уже-бытии-в-некоем-мире. Коль скоро эта сущностно единая
структура феноменально увидена, проясняется также выявленное ранее при
анализе мирности. Там получилось: целое отсыланий значимости,
конституирующей мирность, "фиксировано" в том или ином ради-чего. Сцепление
целого отсылок, многосложных связей "для-того-чтобы", с тем, о чем для
присутствия идет речь, не означает спайки наличного "мира" объектов в одно с
субъектом. Это есть наоборот феноменальное выражение исходно целого
устройства присутствия, чья целость теперь эксплицитно выявляется как
вперед-себя-в-уже-бытии-в... Повернув иначе: экзистирование всегда фактично.
Экзистенциальность сущностно определена фактичностью.
И опять же: фактичное экзистирование присутствия есть не только вообще
и индифферентно брошенная способность-быть-в-мире, но оно всегда уже и
растворилось в озаботившем мире. В этом распадающемся бытии при... дает о
себе знать, явно или нет, понятно или нет, бегство от жути, которая с
латентным страхом остается большей частью скрыта, ибо публичность людей
подавляет всякую несвойскость. Во вперед-себя-уже-бытии-в-мире заключено по
сути и падающее бытие при озаботившем внутримирном подручном.
Формально-экзистенциальная целость онтологического структурного целого
присутствия должна поэтому быть схвачена в следующей структуре: бытие
присутствия означает: вперед-себя-уже-бытие-в-(мире) как бытие-при
(внутримирно встречном сущем). Этим бытием заполняется значение титула
забота, употребляемого чисто
онтологически-экзистенциально.