Не-заявка-о-себе мира есть условие возможности невыступания
подручного из его незаметности. И
здесь конституируется феноменальная структура по-себе-бытия этого сущего.
Привативные выражения подобно незаметности, ненавязчивости, не
назойливости имеют в виду позитивный феноменальный характер бытия ближайше
подручного. Эти "не" подразумевают черту обособленности подручного, то, что
мы имеем в виду под по-себе-бытием, но что "обычно" мы характерным образом
приписываем наличному как поддающемуся тематической фиксации, В первичной и
исключительной ориентации на наличное это "по-себе" онтологически вообще не
прояснимо. Толкования однако требовать надо, если речь о "по-себе" должна
быть онтологически релевантной. К этому по-себе бытия взывают большей частью
онтически эмфатически, и с феноменальной правотой. Но эта онтическая
апелляция еще не оправдывает претензий на мнимую онтологичность высказывания
с такой апелляцией. Предыдущий анализ делает уже ясным, что по-себе-бытие
внутримирного сущего онтологически ухватываемо только на основе феномена
мира.
Если однако мир способен известным образом высветиться, он должен быть
вообще разомкнут. С доступностью внутримирного подручного мир для
усматривающего озабочения всегда уже предразомкнут. Он поэтому есть нечто,
"в чем" присутствие как сущее всегда уже было, к чему оно во всяком
сколько-нибудь явном продвижении всегда может только возвращаться.
Бытие-в-мире по предыдущей интерпретации значит: нетематическое,
усматривающее погружение в конститутивные для подручности всего целого
средств отсылания. Озабочение всегда уже есть, как оно есть, на основе
свойскости с миром. В этой свойскости присутствие может потерять себя во
внутримирно встречном и быть им захвачено. Что это такое, с чем освоилось
присутствие, почему может высветиться мироразмерность внутримирного? Как
понять цельность отсыланий, внутри которой "движется" усмотрение и возможные
разломы которой выталкивают наличность сущего?
Для ответа на эти вопросы, нацеливающие на разработку феномена и
проблемы мирности, требуется более конкретный анализ структур, во
взаимосвязь строения которых внедряются поставленные вопросы.
17. Отсылание и знак.
При предварительной интерпретации структуры бытия подручного
("средств") стал виден феномен отсылания, правда так эскизно, что мы сразу
подчеркнули необходимость раскрыть этот пока только обозначенный феномен в
аспекте его онтологического происхождения. Сверх того стало ясно, что
отсылание и целость отсыланий будут в каком-то смысле конститутивными для
самой мирности. Мир мы пока видели высвечивающим только внутри и для
определенных модусов внутримирного озабочения подручным, причем вместе с его
подручностью. Чем дальше мы поэтому будем пробиваться
вперед в понимании бытия внутримирного сущего, тем шире и надежнее станет
феноменальная почва для высвобождения феномена мира.
Мы снова берем отправной точкой бытие подручного, причем теперь с
намерением точнее схватить сам феномен отсылания. Для этой цели попытаемся
дать онтологический анализ одного такого средства, на котором дают себя
обнаружить "отсылания" в разнообразном смысле. Подобное "средство" мы
находим в знаке. Этим словом именуется многое: не только разные виды знаков,
но бытие-знаком для... само может быть формализовано до
некоего рода универсального типа отнесенности, так что знаковая структура
сама подает онтологическую путеводную нить для ''характеристики" всего
сущего вообще.
Знаки однако сами ближайшим образом суть средства, чей специфический
характер средств состоит в указывании. Такого рода знаками являются дорожные
указатели, межевые камни, штормовой аэростат в мореходстве, сигналы,
знамена, знаки траура и подобное. Указание можно определить как "вид"
отсылания. Отсылание, беря крайне формально, есть отнесение. Отношение не
служит однако родом для "видов" отсыланий, распадающихся скажем на знак,
символ, выражение, значение. Отношение есть формальное определение, которое
на пути "формализации" прямо поддается считыванию со всякого вида связей
любой содержательности и любого способа бытия.
Всякое отсылание есть отношение, но не всякое отношение есть отсылание.
Всякая "указательность" есть отсылание, но не всякое отсылание есть
указывание. Тут одновременно заложено: всякая "указательность" есть
отношение, но не всякое отнесение есть указывание. Тем самым выходит на свет
формально-общий характер отношения.