Для этого необходимо полное отвлечение от,
соотв. невидение экзистенциального устройства бытия-в. С этим возможным
восприятием "присутствия" как чего-то наличного и всего лишь наличного
нельзя однако смешивать некий свой присутствию способ "наличествовать". Это
наличествование становится недоступным при отвлечении от специфических
структур присутствия, приоткрываясь только в опережающем понимании их.
Присутствие понимает самое свое бытие в смысле известного
"эмпирического наличия". И однако
"эмпиричность" эмпирии собственного присутствия онтологически в корне
отлична от эмпирического существования какой-нибудь породы камней.
Эмпиричность факта присутствия, в качестве какого всякий раз существует
любое присутствие, мы называем фактичностью.
Переплетенную структуру этой бытийной определенности даже как проблему можно
впервые уловить только в свете уже разработанных основоустройств
присутствия. Понятие фактичности заключает в себе: бытие-в-мире
"внутримирного" сущего, именно так, что это сущее может понимать себя как
сопряженное в своем "историческом пути" с бытием сущего, встречного ему
внутри его собственного мира.
Ближайшим образом надлежит увидеть лишь онтологическую разницу между
бытием-в как экзистенциалом и "внутриположностью" одного наличного в другом
как категорией. Когда мы отграничиваем бытие-в, то не отказываем присутствию
во всякого рода "пространственности". Наоборот: присутствие имеет даже
собственное "бытие-в-пространстве", что однако со своей стороны возможно
только на основе бытия-в-мире вообще. Оттого и не удается онтологически
прояснить бытие-в через онтическую характеристику, допустим сказав: бытие-в
в мире есть духовное свойство, а "пространственность" человека качество его
телесности, всегда "фундированное" вместе с тем его соматикой. Так мы опять
остаемся при некоем соналичии духовной вещи такого-то устройства с телесной
вещью, и бытие составленного из них сущего остается как такое совсем
туманным. Понятость бытия-в-мире как сущностной структуры присутствия
впервые позволяет вникнуть в экзистенциальную пространственность
присутствия. Это охраняет нас от неувидения, соотв. поспешного отметания
этой структуры, каковое отметание не онтологически, но "метафизически"
мотивировано наивным мнением, что человек есть ближайшим образом духовная
вещь, переносимая затем "в" пространство.
Бытие-в-мире присутствия всегда уже разбросалось или даже раскололось с
его фактичностью на определенные способы бытия-в. Многосложность этих
способов бытия-в примерно обозначается следующим перечислением: иметь дело с
чем, изготовлять что, обрабатывать и взращивать что, применять что, упускать
и дать пропасть чему, предпринимать, пробивать, узнавать, опрашивать,
рассматривать, обговаривать, обусловливать... Эти способы
бытия-в имеют подлежащий еще подробной характеристике бытийный образ
озабочения. Способы озабочения это и дефективные модусы небрежения,
упущения, отказа, халатности, все модусы "только лишь" по отношению к
возможностям озабочения. Титул "озаботиться"
имеет ближайшим образом свое донаучное значение и может значить: что-то
исполнять, устраивать, "доводить до ума". Выражение может также
подразумевать: чем-то озаботиться в смысле "что-то себе раздобыть". Далее,
мы употребляем его в характерном обороте: я озабочен, что предприятие не
удастся. "Озабоченность" значит здесь что-то вроде опасения. На фоне этих
донаучных, онтических значений выражение "озаботиться" в данном исследовании
употребляется как онтологический термин (экзистенциал) для обозначения бытия
возможного бытия-в-мире. Титул выбран не потому что, скажем, присутствие
прежде всего и в большой мере экономично и "практично", но потому что само
бытие присутствия предстоит увидеть как заботу. Это выражение опять же надо
брать как онтологическое структурное понятие (ср. гл. 6 дан. разд.). Оно не
имеет отношения к "тяготам", "омраченности" и "житейским заботам", онтически
находимым в каждом присутствии. Подобное, равно как "беззаботность" и
"веселость", онтически возможно лишь поскольку присутствие онтологически
понятое есть забота. Коль скоро к присутствию сущностно принадлежит
бытие-в-мире, его бытие к миру есть по сути озабочение.*
Быть-в согласно сказанному не "свойство", которым оно временами
обладает, временами нет, без которого оно могло бы быть не хуже чем с ним.
Человек не "есть" и сверх того имеет еще бытийное отношение к "миру",
который он себе по обстоятельствам заводит. Присутствие никогда не есть
"сначала" как бы свободное-от-бытия-в сущее, которому порой приходит охота
завязать "отношение" к миру.