Что однако в исключительном смысле остается потаенным или опять
соскальзывает в сокрытость или кажет себя лишь '"искаженным", есть не это
или то сущее, но, как показали предыдущие соображения, бытие сущего. Его
сокрытие может идти так далеко, что о нем забывают и вопрос о нем и его
смысле выпадает. Что стало быть в отличительном смысле, из своего
собственнейшего предметного содержания требует стать феноменом,
феноменология тематически взяла в свою "хватку" как предмет.
Феноменология есть способ подхода к тому и способ показывающего
определения того, что призвано стать темой онтологии. Онтология возможна
только как феноменология. Феноменологическое понятие феномена имеет в виду
как кажущее себя бытие сущего, его смысл, его модификации и дериваты. И
казание себя здесь ни какое угодно, ни тем более что-то вроде явления.
Бытие сущего всего менее способно когда-либо быть чем-то
таким, "за чем" стоит еще что-то, "что не проявляется".
"За" феноменами феноменологии не стоит по их сути ничего другого, но
пожалуй то, что призвано стать феноменом, может быть потаенным. И именно
потому, что феномены ближайшим образом и большей частью не даны, нужна
феноменология. Скрытость есть антоним к "феномену".
Способ возможной скрытости феноменов разный. Во-первых феномен может
быть скрыт в том смысле, что он вообще еще не открыт. О его существовании не
имеется ни знания ни незнания. Феномен может быть далее засорен. Здесь
заложено: он был некогда прежде раскрыт, однако подпал снова сокрытию. Оно
может стать тотальным или же, как правило, прежде раскрытое еще видимо, хотя
только как видимость. Но сколько видимости, столько "бытия". Это сокрытие
как "искажение" самое частое и опаснейшее, потому что здесь возможности
обмана и дезориентации особенно упорны. Состоящие в распоряжении, но в своей
почвенной устойчивости замаскированные бытийные структуры и их концепции
заявляют, возможно внутри определенной "системы", свои права. Они выдают
себя на основании конструктивной сцепленности внутри системы за нечто не
требующее дальнейшего обоснования и "ясное", а потому способное служить
исходным пунктом для поступательной дедукции.
Само сокрытие, берется ли оно в смысле потаенности или засоренности или
искажения, имеет опять же двоякую возможность. Имеются случайные сокрытия и
необходимые, т.е. такие, которые основаны в способе существования
раскрытого. Всякое исходно почерпнутое феноменологическое понятие и
положение в качестве сообщенного высказывания подлежит возможности
вырождения. Оно транслируется внутри пустой понятности, утрачивает свою
почвенную устойчивость и становится свободнопарящим тезисом. Возможность
окостенения и несхватываемости исходно "ухватчивого" заложена в конкретной
работе самой феноменологии. И трудность данного исследования состоит именно
в том, чтобы сделать его в позитивном смысле критичным против самого себя.
Способ встречности бытия и бытийных структур в модусе феномена должен
быть первым делом отвоеван у предметов феноменологии. Отсюда исходная
позиция анализа, равно как подход к феномену и прохождение сквозь
господствующие сокрытия требуют собственного методического обеспечения. В
идее "изначального" и "интуитивного" схватывания и
экспликации феноменов заложена противоположность наивности случайного,
"непосредственного" и непродуманного "созерцания".
На почве очерченного предпонятия феноменологии могут теперь быть
фиксированы в своем значении также термины " феноменальный" и
"феноменологический". "Феноменальным" именуется
то, что дано и поддается экспликации в способе встречности феномена; отсюда
речь о феноменальных структурах. "Феноменологическим" называется все то, что
принадлежит к способу выявления и экспликации и что составляет требуемую в
этом исследовании концептуальность.
Поскольку феномен в феноменологическом смысле есть всегда только то,
что составляет бытие, бытие же всегда есть бытие сущего, для нацеленности на
высвечивание бытия нужна прежде правильная подача самого сущего. Последнее
должно показать себя тоже в генуинно к нему принадлежащем способе подхода.