Так открывать есть способ бытия "истины".
Что существуют "вечные истины", будет достаточно доказано только если
удастся показать, что во всю вечность присутствие было и будет. До тех пор
пока этого доказательства недостает, тезис остается фантастическим
утверждением, не выигрывающим в правомерности оттого, что философы в него
сплошь да рядом "верят".
Всякая истина соразмерно своему сущностно присутствиеразмерному способу
бытия отнесена к бытию присутствия. Означает ли эта отнесенность то же что:
всякая истина "субъективна"? Если "субъективна" интерпретируют как
"оставлена на произвол субъекта", то конечно нет. Ибо раскрытие по его
самому своему смыслу отнимает высказывание у "субъективного" произвола и
ставит раскрывающее присутствие перед самим сущим. И лишь поскольку "истина"
как открытие есть способ бытия присутствия, из его произвола она может быть
изъята. "Общезначимость" истины тоже укоренена только в том, что присутствие
способно раскрывать и высвобождать сущее само по себе. Только так это сущее
само по себе способно обязывать всякое возможное высказывание, т.е.
выявление себя. Задета ли верно понятая истина хоть в малейшей мере тем, что
онтически она возможна только в "субъекте" и с его бытием стоит и падает?
Из экзистенциально понятого способа бытия истины теперь становится
понятен и смысл предпосылки истины. Почему мы должны предполагать, что
истина имеется? Что такое "предполагать"? Что подразумевают "должны" и "мы"?
Что значит: "истина существует"? Истину предполагаем "мы", ибо "мы", сущие в
бытийном роде присутствия, "в истине" суть. Мы предполагаем ее не как что-то
"вне" и "выше" нас, к чему у нас рядом с другими "ценностями" тоже имеется
отношение. Не мы пред-полагаем "истину", но* это она та, которая делает
онтологически вообще возможным, что мы способны
быть таким образом, что что-то "пред-полагаем". Истина впервые делает
возможной нечто подобное пред-полаганию.
Что значит "пред-полагать"? Понимать нечто
как основание бытия другого сущего. Такое понимание сущего в его бытийных
связях возможно только на основе разомкнутости, т.е. бытия-раскрывающим,
присутствия. Предполагать "истину" значит тогда понимать ее как что-то, ради
чего присутствие есть. Но присутствие - это лежит в его бытийном устройстве
как заботы - всегда уже впереди-себя. Оно сущее, для которого в его бытии
речь идет о самом своем умении быть. К бытию и умению быть присутствия как
бытия-в-мире принадлежит по сути разомкнутость и раскрытие. Для присутствия
речь идет о его умении-быть-в-мире, и в нем об усматривающе раскрывающем
озабочении внутримирно сущим. В бытийном устройстве присутствия как заботы,
в бытии-вперед-себя лежит исходнейшее "предполагание". Поскольку к бытию
присутствия принадлежит это само-предполагание, "мы " должны предполагать
также "нас " как обусловленных разомкнутостью. Это лежащее в бытии
присутствия "пред-полагание" относится не к неприсутствиеразмерному сущему,
какое сверх того еще есть, но единственно к нему самому. Предполагаемая
истина, соотв. то "существует", каким должно определяться ее бытие, имеет
бытийный способ, соотв. бытийный смысл самого присутствия. "Выдвинуть"
предположение истины мы должны, потому что оно уже "выдвинуто" бытием этого
"мы".
Мы должны предполагать истину, она должна быть как разомкнутость
присутствия, подобно тому как последнее само должно быть, всегда мое и вот
это. Все принадлежит к сущностной брошенности присутствия в мир. Решало ли
присутствие само свободно о том, и будет ли оно когда способно решать о том,
хочет оно или нет войти в "присутствие"? "По себе" вовсе не ясно, почему
сущее должно быть раскрыто, почему надо быть истине и присутствию. Обычное
опровержение скептицизма, отрицания бытия соотв. познаваемости "истины",
застревает на полпути. В своей формальной аргументации оно доказывает лишь,
что при вынесении суждения предполагается истина. Тут указание на то, что к
высказыванию принадлежит "истина", что выявление по своему смыслу есть
раскрытие. При этом остается стоять непроясненным, почему так должно быть, в
чем онтологическая основа для этой необходимой бытийной связи высказывания и
истины. Так же вполне темными остаются способ бытия истины и смысл ее
предполагания и его онтологического фундамента в самом
присутствии. Сверх того упускается, что даже когда никто не выносит
суждений, истина уже пред-полагается, поскольку вообще есть присутствие.
Скептика нельзя опровергнуть, равно как существование истины не может
быть "доказано". Скептик, если он есть фактично, способом отрицания истины,
в опровержении и не нуждается. Поскольку он есть и в этом своем бытии
понимает, он загасил в отчаянности самоубийства присутствие и с ним истину.