Это опять же
предполагает некую достигнутость. Что надежда противоположно удручающей
тревоге облегчает, говорит лишь, что это расположение в модусе бытия-бывшим
оказывается отнесено к тяжести. Приподнятое, лучше поднимающее настроение
онтологически возможно лишь в экстатично-временном отношении присутствия к
брошенному основанию себя самого.
Вялая ненастроенность безразличия наконец, ни к чему не привязанная,
никуда не порывающаяся и отдающая себя тому, что всякий раз приносит день, и
при этом известным образом все принимающая, убедительнейше демонстрирует
власть забывания в обыденных настроениях ближайшего озабочения. Жизнь по
течению, всему "дающая быть" как оно есть, основана в забывшемся отдании
себя брошенности. Такая жизнь имеет экстатичный смысл несобственной
бывшести. Равнодушие, способное совпадать с захлебывающейся деловитостью,
надо четко отличать от ровности. Это настроение возникает из решимости,
которая мгновенно-oкa для возможных ситуаций той
способности целого бытия, которую размыкает заступание в
смерть.
Только сущее, которое по своему бытийному смыслу находит себя в
расположении, т.е. экзистируя всегда уже оказывается бывшим и экзистирует в
постоянном модусе бывшести, может быть подвержено аффекту. Аффекция
онтологически предполагает актуализацию, а именно так, что присутствие
способно возвращаться в ней к себе как уже-бывшему. Как надо онтологически
очерчивать возбуждение и волнение чувств в лишь-живущем, как и где вообще
бытие животных к примеру конституируется "временем", остается проблемой по
себе.
в) Временность падения
Временная интерпретация понимания и расположения наталкивалась не
только на экстаз, всякий раз для соотв. феномена первичный, но всегда вместе
с тем на целую временность. Как настающее делает возможным понимание, а
бывшесть настроение, так третий конститутивный структурный момент заботы,
падение, имеет свой экзистенциальный смысл в актуальности. Подготовительный
анализ падения начался с интерпретации толков, любопытства и
двусмысленности. Временной анализ падения должен
пойти тем же путем. Мы опять же ограничим исследование рассмотрением
любопытства, ибо на нем всего легче видеть специфическую временность
падения. Анализ толков и двусмысленности напротив предполагает уже
прояснение временной конституции речи и объяснения (толкования).
Любопытство есть отличительная бытийная тенденция присутствия, в меру
которой оно озабочивается возможностью видеть.
"Видение", как и понятие вида, не ограничивается восприятием через "телесные
глаза". Восприятие в более широком смысле дает подручному и наличному самим
по себе встретиться "телесно" в аспекте их вида. Это допущение встречи
основано в актуальности. Последняя задает вообще экстатичный горизонт,
внутри которого сущее способно быть телесно пребывающим. Любопытство
актуализирует подручное, однако, не чтобы его, при нем задержавшись, понять,
но оно хочет смотреть только чтобы видеть и увидеть. Как эта запутывающаяся
в самой себе актуализация любопытство состоит в экстатичном единстве с
соответствующим будущим и бывшестью. Жажда нового, есть правда,
стремление вперед к еще-не-виданному, но так, что
актуализация хочет уклониться от ожидания. Любопытство целиком и полностью
несобственно настающе, и опять же таким образом, что не ждет возможности, но
в своей жажде желает ее уже только лишь как действительное. Любопытство
конституируется невыдержанной актуализацией, которая, лишь актуализируя, тем
самым постоянно ищет избежать ожидания, в котором оно все же остается
невыдержанно "удержано". Актуальность "отталкивается" от соответствующего
ожидания в подчеркнутом смысле избежания. "Отталкивающаяся" актуализация при
любопытстве опять же столь мало отдается "сути дела", что по достижении
увидения сразу же отвлекается на ближайшее. Актуализация, постоянно
"отталкивающаяся" от ожидания определенной схваченной возможности, делает
онтологически возможным непребывание, отличительное для любопытства.
Актуализация "отталкивается" от ожидания не так, что, понятая как бы
онтически, от него отрешается и предоставляет его себе самому.
"Отталкивание" есть экстатичная модификация ожидания, а именно так, что
последнее подстегивает актуализацию. Ожидание отбрасывает так сказать само
себя, оно больше уже не дает несобственным возможностям озабочения настать
для себя из озаботившего, исключая лишь таковые для невыдержанной
актуализации. Экстатичная модификация ожидания через отталкивающуюся от него
актуализацию в подстегивающее ожидание есть экзистенциально-временное
условие возможности рассеяния.