Эта собственная
связанность делает впервые возможной правую деловитость, высвобождающую
другого в его свободе для него самого.
Между двумя крайностями позитивной заботливости --
заменяюще-подчиняющей и заступнически-освобождающей -- держится повседневное
бытие-друг-с-другом, показывая многосложные смешанные формы, описание и
классификация которых лежат вне границ этого разыскания.
Как озабочению, способу открытия подручного, принадлежит усмотрение,
так заботливость ведома осмотрительностью и присмотром. Оба могут вместе с
заботливостью проходить соответствующие дефективные и индифферентные модусы
вплоть до неосмотрительности и недосмотра, ведомого безразличием.
Мир высвобождает не только подручное как внутримирно встречающее сущее,
но также присутствие, других в их событие. Это мироокружно высвобожденное
сущее однако по самому своему бытийному смыслу есть бытие-в в том самом
мире, где оно, встречное для других, соприсутствует. Мирность была
интерпретирована ( 16) как целое отсыланий
значимости. В заранее понимающей освоенности с ней присутствие допускает
подручному встретиться как открытому в его имении-дела. Взаимосвязь
отсыланий значимости закреплена в бытии присутствия к его самому своему
бытию, с которым у него по сути не может быть имения-дела, которое наоборот
есть бытие, ради которого само присутствие есть как оно есть.
Согласно сейчас проведенному анализу однако к бытию присутствия, о
каком для него в самом его бытии идет речь, принадлежит бытие с другими. Как
событие присутствие тогда "есть" по сути ради других. Это надо понять как
экзистенциальное сущностное высказывание. Также и когда фактическое
присутствие к другим не повертывается, в них якобы не нуждается или же без
них обходится, оно есть способом события. В событие как в экзистенциальном
ради-других последние в своем присутствии уже разомкнуты. Эта заранее вместе
с событием конституируемая разомкнутость других образует и значимость, т.е.
мирность, в качестве какой она закреплена в экзистенциальном ради-чего.
Отсюда конституированная так мирность мира, в каком присутствие по сути
всегда уже есть, допускает мироокружно подручному встретить так, что вместе
с ним как озаботившим усмотрение встречается соприсутствие других. В
структуре мирности мира лежит, что другие не сперва наличны как
свободнопарящие субъекты рядом с прочими вещами, но в своем озаботившемся
бытии в окружающем мире кажут себя из подручного в нем.
Принадлежащая к событию разомкнутость соприсутствия других говорит: в
бытийной понятливости присутствия уже лежит, поскольку его бытие есть
событие, понятность других. Это понимание, подобно пониманию вообще, есть не
выросшее из познания знание, а исходно экзистенциальный способ
быть, впервые делающий возможными познание и знание. Знание
себя основано в исходно понимающем событий. Оно движется сначала, сообразно
ближайшему способу быть сосуществующего бытия-в-мире, в понимающем знании
того, что присутствие вместе с другими усматривающе находит и чем
озаботилось в окружающем мире. Из озаботившего и с его пониманием понимается
заботливое озабочение. Другой разомкнут так ближайшим образом в
озаботившейся заботливости.
Поскольку однако ближайшим образом и большей частью заботливость
держится в дефективных или по меньшей мере индифферентных модусах - в
безразличии прохождения мимо друг друга, - ближайшее и сущностное знание
себя нуждается в узнавании себя. И когда тем более самопознание теряет себя
в модусах замкнутости, скрытности и притворства, бытие-друг-с-другом
нуждается в особых путях, чтобы сойтись с другими, соотв. "обойти" их.
Но как откровенность, соотв. замкнутость основана в конкретном бытийном
образе бытия-друг-с-другом, да и есть не что иное как этот последний, так
выраженное заботливое размыкание другого возникает всегда лишь из первичного
события с ним. Это хотя тематическое, но не теоретико-психологическое
размыкание другого легко становится для теоретической проблематики понимания
"чужой психической жизни" феноменом, ближайше входящим в обзор. Что так
феноменально "ближайше" представляет способ понимающего бытия-друг-с-другом,
принимают однако вместе с тем за нечто такое, что "изначально" и исходно
делает возможным и конституирует бытие к другим. Этот не слишком удачно
называемый "вчувствованием " феномен призван потом онтологически как бы
впервые проложить мост от сперва единственно данного своего субъекта к
сперва вообще запертому другому субъекту.
Бытие к другим правда онтологически отлично от бытия к наличным вещам.
"Другое" сущее само имеет бытийный род присутствия. В бытии с другими и к
ним лежит соответственно бытийное отношение от присутствия к присутствию.