а) Традиционная концепция истины и ее
онтологические основания
Три тезиса характеризуют традиционное толкование существа истины и
мнение о ее первоначальной дефиниции:

1. "Место" истины есть высказывание (суждение).

2. Существо истины лежит в "согласованности" суждения со своим
предметом.

3. Аристотель, отец логики, приписал истину суждению как ее исходному
месту, он же и пустил в ход дефиницию истины как "согласования".
История концепции истины, которая могла бы быть представлена лишь на
почве истории онтологии, здесь в виду не имеется. Некоторые
характеристические отсылки к известному призваны ввести в аналитические
разборы.
Аристотель говорит: тгабтщата тг|
оцоко^ата, "переживания" души, уопцата ("представления"), суть приравнивания
к вещам. Это высказывание, предложенное никоим образом не как отчетливое
сущностное определение истины, стало среди прочего поводом для создания
позднейшей формулировки существа истины как adaequatio intellectus et rei.
Фома Аквинский, отсылающий для этой дефиниции к Авиценне, который ее в свою
очередь заимствовал из "Книги определений" Исаака Израэли (10 век),
употребляет для adaequatio (приравнивания) также термины correspondentia
(соответствие) и convenientia (схождение).
Неокантианская теория познания 19 века неоднократно характеризовала эту
дефиницию истины как выражение методически отсталого наивного реализма и
объявила ее несоединимой с постановкой вопроса, прошедшей через
"коперниканский поворот" Канта. При этом упускают, на что обратил внимание
уже Брентано, что и Кант держится той же концепции истины, настолько, что
даже не подвергает ее хотя бы разбору: "Старый и знаменитый вопрос, каким
мнили загнать в угол логиков... этот: что есть истина? В объяснении
именования истины, а именно что она есть согласованность познания с его
предметом, здесь нет надобности, оно предполагается...".
"Если истина состоит в согласованности познания с его предметом, то тем
самым этот предмет должен быть отделен от других; ибо познание ложно, если
не согласуется с предметом, к которому отнесено, пусть оно и содержит нечто,
что в отношении других предметов могло бы пожалуй быть и верно". И во
Введении к трансцендентальной диалектике Кант говорит: "Истина или кажимость
существуют не в предмете, насколько он созерцается, но в суждении о таковом,
насколько он мыслится".
Характеристика истины как "согласованности", adaequatio, 0^01-(octk;,
правда очень обобщенна и пуста. За ней однако все же придется признать
какое-то право, раз она держится несмотря на крайнее разнообразие
интерпретаций познания, несущего тем не менее этот отличительный предикат.
Мы спросим теперь об основаниях этого "отношения". Что невыраженно
со-полагается в совокупности отношения - adaequatio intellectus et rei?
Какой онтологический характер имеет само со-полагаемое?
Что вообще подразумевается термином "согласованность"? Согласованность
чего-то с чем-то имеет формальный характер отношения чего-то к чему-то.
Всякая согласованность и тем самым также "истина" есть отношение. Но не
всякое отношение есть согласованность. Знак указывает на указываемое.
Указывание есть отношение, но никак не согласованность знака и указываемого.
Очевидно однако и не всякая согласованность также подразумевает нечто
подобное convenientia, которая фиксирована в дефиниции истины. Число 6
согласуется с 16-10. Числа согласуются, они равны в
аспекте сколько. Равенство есть определенный вид согласованности. К
последней структурно принадлежит такая вещь как "в аспекте". Что это, в
аспекте чего согласуется соотносимое в adaequatio? При прояснении
"отношения" истинности надо обратить внимание и на своеобразие членов
отношения. В аспекте чего согласуются intellectus и res? Предлагают ли они
по своему образу бытия и своему сущностному содержанию вообще что-то, в
аспекте чего могли бы согласоваться? Если равенство на основании отсутствия
между ними однородности невозможно, то они (intellectus et res) тогда
пожалуй подобны? Но ведь познание должно все-таки "подавать" вещь так, как
она есть. "Согласованность" имеет характер релятивности: "так - как". Каким
образом это отношение как отношение между intellectus и res возможно? Из
этих вопросов становится ясно: для выявления структуры истины недостаточно
просто предполагать это совокупное целое отношения, но надо вопрошая
вернуться в бытийную взаимосвязь, несущую это целое как такое.
Требуется ли однако для этого развернуть "теоретико-познавательную"
проблематику в аспекте субъект-объектного отношения или анализ может
ограничиться интерпретацией "имманентного сознания истины", т.