*
Охватываемое нижеследующим разделом разыскание пробегает поэтому такие
стадии: возможное бытие-целым присутствия и бытие к смерти (1-я глава);
присутствиеразмерное свидетельство собственной бытийной способности и
решимость (2-я глава); собственная способность присутствия быть целым и
временность как онтологический смысл заботы (3-я глава); временность и
повседневность (4-я глава); временность и историчность (5-я глава);
временность и внутривременность как источник расхожей концепции времени (6-я
глава).
Первая глава
Возможная* целость присутствия и
бытие к смерти
46. Кажущаяся
невозможность онтологического осмысления и определения присутствиеразмерного
бытия-целым
Недостаточность герменевтической ситуации, из какой возник предыдущий
анализ присутствия, должна быть преодолена. Во внимании к
необходимо требующемуся предвзятию целого присутствия надо спросить, может
ли это сущее как экзистирующее вообще стать доступно в его бытии-целым. За
невозможность требуемой данности кажется говорят важные основания, лежащие в
бытийном устройстве самого присутствия.
Заботе, образующей целость структурного целого присутствия, возможное
целое-бытие этого сущего по своему онтологическому смыслу явственно
противоречит. Первичный момент заботы, ее "вперед-себя", говорит ведь:
присутствие экзистирует всегда ради своей самости. "Пока оно есть", до
своего конца оно имеет отношение к своей способности быть. И когда оно, еще
экзистируя, уже ничего не имеет "впереди" и "закрыло свой счет", его бытие
определяется еще тем же "вперед-себя". Безнадежность, например, - не отрыв
присутствия от его возможностей, но лишь особый модус бытия к этим
возможностям. Безочарованная "на все готовость" таит и себе не меньше того
же "вперед-себя". Этот структурный момент заботы-все-таки недвусмысленно
говорит, что в присутствии всегда еще что-то не состоялось, еще не став как
бытийная способность самого себя "действительным". В сути основоустройства
присутствия лежит поэтому постоянная незавершенность. Нецелость означает
недостачу в способности быть.
Но коль скоро присутствие "экзистирует" так, что в нем просто нет
больше несостоявшегося, оно сразу стало уже-не-присутствием. Отнятие
бытийной недостачи означает уничтожение его бытия. Пока присутствие как
сущее есть, оно своей "целости" никогда не достигло. Добудь оно ее однако, и
добыча станет прямой утратой бытия-в-мире. Как сущее оно тогда никогда уже
больше не узнаваемо.
Основание невозможности онтически знать присутствие как сущее целое и
вслед за тем онтологически определить в его целом-бытии, лежит не в
несовершенстве познавательной способности. Помеха встает со стороны бытия
этого сущего. Что и быть даже не может таким образом, каким познание
претендует охватить присутствие, то в принципе ускользает от познаваемости.
Не оказывается ли тогда однако считывание онтологической бытийной целости с
присутствия безнадежной затеей?
"Вперед-себя" как сущностный структурный момент заботы вычеркиванию не
подлежит. Но безупречно ли и то, что мы отсюда вывели? Не в чисто ли
формальной аргументации было сделано заключение о невозможности
схватить целое присутствия? Или даже в принципе присутствие
было незаметно взято как нечто наличное, впереди которому постоянно
подсовывается что-то еще-неналичное? Схвачены ли аргументацией еще-не-бытие
и "вперед-себя" в генуинном экзистенциальном смысле? Велась ли речь о
"конце" и "целости" в феноменальном соразмерении с присутствием? Имело ли
выражение "смерть" биологическое или экзистенциально-онтологическое, да
вообще достаточно надежно очерченное значение? И действительно ли уж
исчерпаны все возможности сделать присутствие доступным в его целости?
Эти вопросы требуют ответа, прежде чем проблему целости присутствия
можно будет исключить как пустую. Вопрос о целости присутствия, одинаково и
экзистентный о возможной способности быть целым, равно как экзистенциальный
о бытийном устройстве "конца" и "целости", таит в себе задачу позитивного
анализа прежде отодвигавшихся феноменов экзистенции. В центре этих
рассмотрении стоит онтологическая характеристика присутствиеразмерного
бытия-к-концу и достижение экзистенциального понятия смерти. Относящиеся
сюда разыскания членятся следующим образом:
( 47) опыт смерти других и возможность охвата целого присутствия;
( 48) недостача, конец и целость;
( 49) отграничение экзистенциального анализа смерти от возможных
других интерпретаций феномена;
( 50) прорисовка экзистенциально-онтологической структуры смерти;
( 51) бытие к смерти и повседневность присутствия;
( 52) повседневное бытие к смерти и полное экзистенциальное понятие
смерти;
( 53) экзистенциальный набросок собственного бытия к смерти.