Для непосредственного самобытия,
напротив, существенно именно отсутствие в нем самого различия, самой
притивололожности между "обладающим" (или "обладанием") и "облагаемым",
между "субъектом" и "объектом". Ведь очевидно, что непосредственное
самобытие как таковое - т.е. именно в своей непосредственности - не
совпадает ни с вторичной, чисто интеллектуальной установкой
"самонаблюдения", "внутреннего восприятия", "психологического познания",
"самоанализа", "познания самого себя", ни даже с той обостренной,
интенсифицированной душевной установкой, которую мы называем
"самосознанием", - с особо повышенным и ясным сознанием своей "самости",
своего "я"; напротив, непосредственное самобытие предшествует всем этим - в
отношении к нему лишь вторичным - установкам: чтобы последние могли вообще
осуществиться или даже быть мыслимы, должно уже наличествовать
непосредственное самобытие как таковое, в первичности своего элементарного
существа. В какой бы форме мы ни брали "сознание" - оно заключает в себе
момент рефлексии, раздвоения, обращенности чего-то на что-то иное, т.е. уже
предполагает в качестве своей основы нечто более первичное и
непосредственное.
Поэтому если мы хотим адекватно уловить своеобразие этой формы или
области бытия, то мы можем только сказать, что в нем "бытие" и "обладание" -
и, тем самым, "объект обладания" и само "обладающее" - совпадают между
собой, т.е. вообще не наличествуют в качестве раздельных моментов, а
растворяются в нераздельно-непосредственном единстве. Правда, можно было бы
попытаться все же назвать эту форму бытия "сознанием" - именно сознанием как
внутренним состоянием в отличие от интенционально-предметного сознания. Но
не говоря уже о неудобстве и невыгодности употреблять слово с прочно
укорененным традиционным значением в другом, новом смысле и не говоря также
о том, что при этом как-то затушевывается, не учитывается надлежащим образом
так наз. "бессознательное" или "подсознательное" в непосредственном
самобытии, - в слове "сознание" (даже употребляемом в смысле некого
"состояния") остается отмеченным и подчеркнутым лишь один момент
непосредственного самобытия, а не его полная конкретная реальность. Ведь
непосредственное самобытие есть в первую очередь некое бытие - правда, форма
бытия, к существу которой принадлежит, что она сама себя "имеет" (более или
менее ясно), но которая наряду с этим моментом "обладания" и реально
неотделимо от него и есть то, чем она "обладает". Или, выражаясь иначе:
существо непосредственного бытия не исчерпывается тем, что оно есть сам себя
освещающий свет; оно есть также и освещаемая светом темнота, и даже корень
или первоисточник самого этого света есть темнота. Именно в качестве чистого
бытия - бытия как такового - оно есть темнота, хотя, как уже указано,
элемент "света" и "освещенности" в известной, часто минимальной степени тоже
неотмыслим в его существе. Именно поэтому неуместно отождествлять
непосредственное самобытие как таковое, в полноте его конкретной реальности,
с "сознанием" даже в измененном и утонченном смысле этого слова. Скорее
здесь подходило бы слово "жизнь" в самом первичном его смысле бытия как
непосредственного опыта о себе, как единства "переживания" с "переживаемым".
Существенно лишь одно: мы должны уловить, понять непосредственное самобытие
как для-себя-бытие, как бытие себе самому открывающееся или сущее в форме
самооткровения себе самому.
Но теперь возникает вопрос: какая именно реальность обнаруживается нам в
этой своеобразной форме бытия? При всякой попытке ответить на этот вопрос
прежде всего существенно помнить одно: все качественно определенные или
определимые содержания непосредственного самобытия суть всегда лишь нечто,
что в нем или в связи с ним встречается или бывает, что оно "несет" в себе и
воплощает, но не нечто, образующее само его существо. Ибо по своему существу
непосредственное самобытие есть не "содержание" (или "содержимое"), а
"содержащее" - не определимая по своему качественному содержанию область
бытия (в качестве таковой - именно в качестве "психического" бытия - оно
только выступает в своей проекции в предметном мире), а именно род, способ
или форма бытия и, тем самым, форма бытия реальности как таковой. Но все
слова, которые мы употребляем для определения бытия как такового, а тем
самым и разных форм или способов бытия, могут в лучшем случае лишь как бы
символически намекать на то, что мы при этом разумеем, - потому что все
человеческие слова имеют первично предметный смысл, выражают содержание
понятия и потому необходимо остаются неадекватными подразумеваемой здесь
форме бытия, которая, в качестве формы бытия, не покрывается никаким
логически, в понятии, фиксируемым содержанием.