Моя любовь к Богу, мое стремление к нему
возникают сами уже из моей "встречи" с Богом, которая, в свою очередь, есть
некое потенциальное обладание Богом, некое присутствие и действие его во
мне; они возникают через некое "заражение" от него, или как огонь,
возгорающийся от искры огромного пламени.
6. Парадоксальность жизни как бытия "я-с-Богом"
Мы видели только что парадоксальность отношения любви и в особенности той
ее основоположной формы, в которой она есть любовь к Богу и любовь Бога ко
мне, - в конечном счете, любовь как обнаружение бытия и действие во мне
самого Бога. Мы можем, однако, обобщить этот вывод. Всякая жизнь в качестве
бытия "я-с-Богом" по самому своему существу парадоксальна, т.е. имеет
структуру и закономерность, противоречащие всему, что нам известно из
внешнего опыта или что обладает достоверностью для логической мысли. В моей
жизни как бытии-с-Богом обнаруживается не только общая трансрациональность
всякой вообще конкретной реальности как таковой - совпадение реальности с
тем, что мы называем по существу непостижимым, - но и та потенцированная
трансрациональность, которая присуща именно Божеству, абсолютному
первоначалу, первоисточнику или первооснове бытия и в силу которой Бог, в
разъясненном выше потенцированном смысле, есть реальность "совершенно иная",
чем все остальное на свете. Эта "совершенная инаковость" Бога, его
сущностная "парадоксальность", просвечивая через всякое бытие вообще, с
явственностью светит и как бы окрашивает в цвет "парадоксальности",
"невероятности" и то конкретное "богочеловеческое" бытие, которое мы имеем в
нашей внутренней жизни как бытие "я-с-Богом". По сравнению со всем нашим
бытием - и со всем остальным бытием вообще, - поскольку мы воспринимаем его
вне связи с Богом, как некое довлеющее себе бытие и потому поскольку мы
постигаем его рационально - в понятиях и закономерных связях научной мысли
или отвлеченной рациональной морали, - подлинное существо моего внутреннего
бытия как "я-с-Богом" или "Бог-со-мной" представляется чем-то противоречащим
и здравому смыслу, и здравым правилам поведения. Оно есть всегда "иудеям
соблазн и эллинам безумие". Нужно иметь духовное мужество и взор, вполне
открытый для восприятия последних глубин, последней правды реальности, чтобы
не отшатнуться от этой парадоксальности, не испугаться ее, не считать ее
признаком невозможности того бытия, которому она присуща, а, напротив,
именно в ней увидать признак подлинной, глубинной реальности, подлинной
правды, очевидной именно в силу ее потенцированной трансрациональности, - ее
"непонятности" и "противоестественности". Подлинная реальность и правда как
бытие "я-с-Богом" заимствует от самого существа Бога свою коренную
сущностную парадоксальность. В ней опрокинуты все мерила и закономерности,
действующие в ином, "земном", т.е. воспринимаемом во внешнем опыте и
рационально истолкованном, аспекте бытия, в ней действуют мерила и
закономерности совсем иные, противоположные. Все "правильное" с
"человеческой" точки зрения здесь неправильно, и наоборот: все, что здесь, в
этом бытии, углубленном до связи с первоисточником, правильно и верно, -
неправильно, противоестественно, невероятно, неразумно с точки зрения
внешнего "разумного" восприятия и понимания бытия.
В сущности, все религии на свете имеют в большей или меньшей мере это
сознание, более или менее смутно ощущают религиозную жизнь - бытие-с-Богом -
как нечто совершенно особое, непохожее по своей структуре и закономерности
на всю остальную, "земную", чисто утилитарную или "разумную" человеческую и
даже космическую жизнь. Это сознание неразрывно связано с самим существом
религиозной жизни, - с самим Богосознанием как таковым. Но ни в одной
религии это сознание не выражено так ясно, выпукло, смело, в такой мере без
всякого компромисса с человеческим "умом" и обычными человеческими
моральными мерилами, как в откровении, данном в словах, образе и жизни
Иисуса Христа, и в основанном на нем христианском учении. Это определено
тем, что христианская религия есть именно религия не только Бога вообще, а
сверх того специально религия бога как моего "Отца", как "Бога-со-мной" или
"Бога-с-нами" (Эмману-эля). В известных парадоксальных формулировках
Тертуллиана эта парадоксальность христианской правды, правды жизни как
"я-с-Богом", выражена с особенной отчетливостьюcxxxiv.
Приведем только для примера некоторые образцы этой парадоксальности жизни
как бытия "я-с-Богом". В ней и для нее "первые" в земной жизни ("первые" не
только по богатству, славе, могуществу, но и по нравственному и умственному
уровню, даже по "правоверию") оказываются перед лицом Бога "последними", а
"последние" - "первыми".