е.
"выводить из правды" или "облекать в правду"). Поэтому не может быть вообще
речи о "разрешении" проблемы теодицеи, т.е. об устранении проблематичности
зла. Здесь можно только задаваться целью как-то косвенно - употребляя
гениальный оборот Платона: с помощью некого ((((((?( (?q((, некого
"неправомочного", "незаконнорожденного" умозрения, - уловить саму
проблематичность зла, присущую ему по самому его понятию и конституирующую
само его существо.
Зло в качестве реальности, безусловно лишенной основания и в этом смысле
лишенной и подлинного, бытийственно укоренного бытия, не должно быть
смешиваемо ни с эминентным, трансрациональным "ничто" или "не" самого Бога,
которое вместе с тем есть все и первооснова всего (что, собственно, понятно
само собой), ни с тем "сущим ничто", каковым нам явилось наше "я" перед
лицом Бога. Напротив, и по сравнению с последним зло есть нечто прямо
противололожное. "Сущее ничто" моего "я" перед лицом Бога есть, как было
показано, инстанция бытия, которая через посредство начала "ничто" восходит
от мнимой, призрачной реальности к реальности подлинной и завершенной.
Напротив, не бытийственная реальность зла есть то проблематическое "нечто",
которое конституирует себя как реальность, именно через свое отрешение от
истинной, обоснованной, правомерной реальности и тем становится мнимой,
иллюзорной, неправомерной и неправомочной, лживой реальностью. Или, если там
речь шла о "безосновном" бытии, которое искало - и обретало - свою основу в
другом, более прочном бытии, в некой "почве", то здесь дело идет о
реальности, которая сама хочет быть безосновной и делает себя таковой,
утверждает себя именно в своей безосновности. Там бытие обретается на пути
через "ничто", здесь же оно утрачивается. Там путь идет вверх, к
воссоединению или к восстановлению исконного единства; здесь путь идет вниз,
в бездну разделения и отъединения. Там дело идет о творении и завершении
реальности, здесь - об отпадении, гибели, уничтожении.
Эта проблематическая, в подлинном онтологическом смысле не сущая, не
укорененная в абсолютной реальности сущность, состоящая именно в отпадении
от бытия, в выпадении из бытия, все же фактически существует в мире; она
есть эмпирическая реальность, развивающая в эмпирии огромную силу и даже,
по-видимому, торжествующая над добром, над истинно сущим. Что нечто вроде
призрака, сущей иллюзии или сущего обмана все же существует в мире и
властвует над миром - это есть бесспорный и горький факт, который мы не
можем, и не имеем права отрицать. Через гармоническое, божественное
всеединство бытия проходят глубокие трещины, зияют бездны небытия - бездны
зла. Всеединство, каким оно является эмпирически, есть некоторое
надтреснутое единство. Философская мысль, задача и смысл которой состоит
именно в "объяснении", т.е. обосновании бытия, в отыскании его последнего
основания - и тем самым его единства, - несет в себе, даже если она не
занимается сознательно проблемой теодицеи, постоянный соблазн признать эту
свою идеальную цель за верное и целостное воспроизведение целокупной
реальности, - т.е. просто не замечать и отрицать трещин всеединства. Факт
зла есть в известном смысле абсолютный предел всякой философии; признать его
- значит для нее сознаться в своем бессилии, объяснить все бытие без
остатка. Философия имеет имманентную тенденцию к оптимизму, отрицающему
реальность зла и что в метафизическом аспекте равнозначно тенденции к
пантеизму, к безоговорочному признанию божественности бытия. Но
иррациональность божественности бытия в его конкретной полноте, в которой
оно включает в себя и всю бессмысленность эмпирии, мстит за себя тем, что
наряду, с обликом бытия как "deus sive natura"cxlvi, без объяснения,
контрабандно появляется вся иррациональная, изменчивая пестрота "natura
naturata" (Спиноза)cxlvii, или что наряду с бытием как "абсолютным духом"
или "мировым разумом" обнаруживается вся неосмысленная случайность эмпирии,
которую философ (Гегель) презрительно отстраняет от себя, потому что
безусловно неразумное не относится к компетенции философии (знаменитое: "тем
хуже для фактов"). Тем более все, даже самые глубокие и подлинно
поучительные попытки теодицеи, т.е. "объяснения" зла, - включая попытки Беме
и Шеллинга - не свободны от упрека, что они все же тем самым как-то
"оправдывают" зло, т.е. пытается философскими разъяснениями "затушевать",
"смазать" зло в его безосновности и неправомерности.
b. Сущность зла
При попытке как-либо осознать сущность и возможность зла, не впадая при
этом в указанное выше заблуждение, мы стоим прежде всего перед вопросом:
что, собственно, значит зло как реальность, отпавшая от бытия и в этом
смысле не сущая? Или, что то же самое, как можно объяснить зло в его
сущностной безосновности, не ища для него "основания", т.