В оценке этого соотношения, в нашей установке к
нему мы можем впадать в двоякое заблуждение: романтически-мечтательные
натуры не будут отчетливо различать твердую почву действительности от
окружающего ее "океана снов" или - употребляя сравнение, которым мы уже
пользовались выше, - будут склонны вообще отрицать существование "островов"
в океане - может быть, попытаются, подобно несведущим мореплавателям,
проехать кораблем напрямик, не ведая о мелях и сушах, и потому легко могут
сесть на мель или разбиться о береговые скалы. Напротив, "реалисты", натуры
"трезвые", хорошо знающие, что по неровной каменистой почве можно двигаться
лишь по точно определенным путям и только на колесах, откажутся вообще от
всякого мореплавания на кораблях, совсем не подозревая, что острова или
континенты окружены океаном. То и другое, конечно, одинаково неверно и
потому может оказаться и практически одинаково вредным, как всякое
заблуждение.
Но этим дело не ограничивается. Как уже мимоходом упомянуто выше, мы
должны прийти еще к тому второму заключению (еще более интересному и
существенному), что это деление на "твердую почву" и безбрежный вольный
океан совсем не однозначно, что, напротив, смотря по "точке зрения", одно и
то же явление может причисляться то к одному, то к другому - то к
"действительности", то к миру "субъективности". Само это деление оказывается
в каком-то смысле условным и относительным (а в дальнейшем мы убедимся в
этом еще яснее). Поставим себе вопрос: отчего, собственно, это происходит?
Нетрудно найти по крайней мере ближайший ответ на этот вопрос. Все, что
представляется нам как предмет суждения, имеющий определенное содержание,
оказывается в каком-то смысле частью объективного бытия, т.е.
"действительности" (что и понятие объективного, или "предметного", бытия,
собственно, шире понятия "действительности" - об этом мы будем говорить
ниже; пока мы употребляем оба эти понятия как равнозначные); и с этим
согласуется то, что только суждение обладает так наз. "связкой", т.е. только
в нем употребляется слово "есть". Напротив, поскольку что-либо просто
"переживается", дано или присутствует в непосредственном опыте, мы о нем еще
не говорим, что оно "действительно есть", хотя всякое содержание опыта тем
самым есть в общем смысле некая "реальность". Переживаемый или пережитый сон
есть только сон, а не "действительность", но если я мыслю этот же факт и
говорю "я имел такой-то сон", то в этом аспекте я уже говорю о факте,
принадлежащем к действительности; вырванное из непосредственного опыта, это
явление становится для меня предметом мысли, - и тем самым частью
"действительности", чем-то, с чем я должен считаться как с неустранимым,
неотменимым "фактом". Вся область материального мира уже как бы сама собой,
непосредственно предстоит нам как предмет мысли через посредство суждения,
что нечто "есть" (почему это так - в это нам нет надобности здесь
углубляться); и потому она без колебаний причисляется нами к сфере
действительности. Напротив, душевные переживания и явления духовного порядка
ближайшим образом предстоят нам как содержания непосредственного опыта, и
лишь позднее, в рефлексии - и всегда лишь частично - могут стать предметом
суждения. Поэтому они то относятся нами к сфере "субъективности" -
принадлежат к той беспорядочной "куче камней", которые только окружают
строящееся или построенное здание, не входя сами в его состав, - то,
напротив, по крайней мере частично включаются в состав самого здания, т.е.
причисляются к "действительности". Лишь в двух словах добавим здесь, что
явления опыта становятся для нас предметом суждения, когда наша мысль, наше
внимание усматривает в них определенное содержание (содержание, которое в
силу принципа определенности конституируется для нас как некое тождественное
в себе и отчетливо отличное от всего иного содержание А). Таким образом,
область "действительности" совпадает для нас с совокупностью явлений с той
их стороны, с которой они образуют связную систему определенностей.
(Необходимые оговорки к этому положению будут приведены ниже.) Другим путем
и в другой формулировке мы приходим, таким образом, к тому же выводу, к
которому мы пришли уже в прошлой главе: действительность есть лишь отрезок
рационального (и рационализированного нами) в составе реальности, т.е.
рационально постижимого; за его пределами простирается темный океан
иррационального, непостижимого, только переживаемого и непосредственно
опытно данного, что, будучи реальностью, выходит за пределы
"действительности".