е. замкнутой последним; поскольку "душа"
имеет отношение к чему-либо иному, чем она сама, она нуждается для этого в
особых "отверстиях", которые, однако, фактически даны ей лишь в виде
"органов чувств", т.е. лишь в направлении во-вне. Всякая душа как бы
обречена находиться взаперти в чем-то подобном "камере одиночного
заключения", и эта камера имеет "окна", выходящие наружу, во-вне; внутри же,
в нашем внутреннем бытии, все мы - как бы тюремные заключенные, которым не
остается ничего иного, как жить и мечтать в своей отрешенной, одинокой,
замкнутой в себе душевной жизниxcvii.
Вряд ли нужно указывать на то, что как познание - познавательная
интенция, которая по существу есть трансцендирование через мышление, - так и
трансцендирование в отношении "я-ты" уже сами опровергают это воззрение; ибо
обе эти формы трансцендирования имеют нечувственный характер. Да и, вообще
говоря, ориентирование по приведенной схеме может привести лишь к
абсолютному скептицизму и субъективизму. Мы имеем здесь дело с предвзятым
мнением, которое вообще, как мы это видели в своем месте, неадекватно общему
существу непосредственного самобытия. Непосредственное самобытие - то, что
называется "внутренним бытием", - рассматриваемое чисто
описательно-феноменологически - уже само по себе есть нечто потенциально
безграничное, некая потенциально бесконечная вселенная. "Пределов души ты не
найдешь нигде, обходив и все ее пути, так глубока ее основа", - справедливо
говорит древний мудрец Гераклитxcviii. Эта потенциальная бесконечность
непосредственного самобытия как такового уже сама по себе противоречит
грубому образу "души", запертой в узкой келье или камере одиночного
заключения. Но это, конечно, еще не препятствовало бы тому, что
непосредственное самобытие могло бы быть "замкнутым" в том смысле, что оно
не имело бы возможности выйти за пределы своего собственного качественного
существа или присущего ему рода бытия.
Но это предположение замкнутости "души" в себе самой опровергается тем
первичным и самоочевидным фактом, что непосредственное самобытие неотделимо
от откровения в нем и через него "иного" - того, что не принадлежит к нему
самому. На этом первичном самооткровении реальности как таковой в
непосредственном самобытии покоится, как было указано, в конечном счете
всякое вообще познание - как идеальное "обладание" реальностью в предметной
интенции, "предстояние" нам предметного бытия, так и, в более специфическом
смысле, явление "ты" и отношение "я-ты". Таким образом, надо признать
основоположным и притом первично самоочевидным фактом, что реальность как
таковая, во всей своей полноте и широте, как бы проступает в
непосредственном бытии - другими словами, что "душа" и в направлении
"во-внутрь" или "вглубь" именно не заперта, а напротив, открыта. "Душа" не
только в себе самой, в своей собственной стихии, т.е. в своей субъективности
безгранична и потенциально бесконечна, но ее бесконечность вместе с тем
такова, что в своем глубинном слое душа, как бы выходя за пределы самой
себя, соприкасается с чем-то иным, чем она сама, или что это "иное"
проникает в нее и тем открывает себя ей. В этом и заключается
трансцендирование во-внутрь. Вопрос о "возможности" этого трансцендирования,
как указано, собственно беспредметен перед лицом этого первично
самоочевидного соотношения. Это соотношение самоочевидно в эминентном смысле
этого слова, т.е. в смысле "безвопросности" (ср. соответствующие указания в
первой части нашего размышления). Единственное, что остается здесь уяснить,
есть именно упомянутый выше второй вопрос: что, собственно, означает здесь
"внутри" или "глубь"? В чем заключается своеобразие данной формы
трансцендирования, которую мы имеем здесь в виду, в отличие от ранее
рассмотренных нами форм трансцендирования?
Реальное трансцендирование, некоторого рода вложение себя
непосредственного самобытия в нечто иное, внешнее отношении его, или
воспринимание в себя этого иного - в отличие от идеального трансцендирования
в познавательной интенции - возможно, как уже было указано, лишь в отношении
реальности, которая как-то по своему существу внутренне сродна
непосредственному самобытию. И вот, наряду с реальностью как всеединством -
которая имеет с непосредственным самобытием то общее, что она есть именно
реальность, т.е. непостижимое в себе, - и наряду с "ты", которое есть именно
другая вторая субъективность - субъективность "другого" или реальность в
форме "второй", извне нам встречающейся субъективности, - есть еще третья
форма, в которой нам является и становится доступным нечто нам по существу
сродное, что, однако, не есть "я сам", не есть мое непосредственное
самобытие.