Отсюда исконная, во всех более глубоких религиях встречаемая
идея "Вечного" или "Небесного" "Человека". И то же имеет в виду Николай
Кузанский, когда он говорит: лишь постигнув Творца в единстве Творца и
творения, - единстве, не устраняющем их различия и противоположности, - мы
постигаем истинное существо Бога, и наша мысль, перескочив через "стену
противоположностей"., входит в "рай совпадения противоположностей". Кто
заподозрит в этом воззрении "пантеизм", тот лишь засвидетельствует этим, что
он совсем не понял, о чем идет речь.
Но поскольку "человечность" означает не только "мое" или "наше"
внутреннее самобытие, а - в качестве "человека" и "человечества" - вместе с
тем необходимо должно мыслиться как часть "мира", мы уже тем самым вступили
на путь темы "Бог и мир".
Глава X. БОГ И МИР
1. Понятие "мирам и проблематичность "мира"
Смысл, бытийственная основа и подлинное исполнение моего
непосредственного самобытия, моего "я есмь", лежат в реальности "Бог-и-я".
Как бы сильны и трагичный были борения, которые мы иногда здесь испытываем и
которые определяют внутренний драматизм нашего бытия как духовного бытия
(вспомним о борениях Киркегарда и Достоевского!), - они в конечном счете все
же разрешаются в непосредственно открывающемся мне интимном исконном
единстве "Бога-со-мной". Это трансрациональное единство, объемлющее и
пронизывающее всякий антагонизм и всяческую противоположность, - единство
как внутреннее сущностное сродство и нераздельная сопринадлежность, - есть
абсолютная основа моего "я есмь" - само глубочайшее его существо, поскольку
оно достигло предельной прозрачности.
Но наряду с этим в моем бытии соучаствует еще нечто иное, что по большей
части так сильно захватывает меня и берет меня в плен, что я вообще не
замечаю, не вижу этой самоочевидной первоосновы моего бытия. Это есть мое
бытие в мире. К исконному, непостижимому и самоочевидному в самой этой
непостижимости двуединству "Бог-и-я", "я-с-Богом" присоединяется в качестве
третьего начала - "мир". Вспомним, что само наше искание абсолютного
первоначала, первоосновы или первоисточника всего бытия было определено
непосредственной противоположностью между "моим внутренним миром" как
непосредственным самобытием и "миром внешним" как предметным бытием; и это
начало открылось нам как исконное, глубочайшее первоединство этих двух
"миров", столь противоположных и разнородных в их непосредственном,
ближайшем для нашего взора обнаружении. В качестве именно такого
первоединства этой антагонистической двойственности - в качестве точки
схождении или конвергенции двух разнородных "миров" - первооснова бытия
открылась нам как то Абсолютное, которое само по себе безусловно непостижимо
и неизреченно и которое мы лишь по нужде и условно могли вообще "назвать", -
именно назвав его "Святыней" или "Божеством"; и лишь при дальнейшем ходе
нашего его осознания оно открылось нам с той ближайшей нам и вместе с тем
самой интимной своей стороны, с которой оно есть "Бог-со-мной". Таким
образом, при всей сущностной интимности и непосредственности самого этого
отношения или единства "Бог-со-мной", - путь, на котором оно нам открылось,
с самого начала был определен и ориентирован на реальность "мира" во всей ее
проблематичности. Но мы должны теперь отметить эту же связь и с обратной
стороны: после того как путь к первоначалу - как к "Божеству" и
"Богу-со-мной" - нами уже пройден и эти идеи нам уже раз уяснились - или,
точнее: эта реальность нам уже открылась, - понятие и проблема "мира"
принимают для нас уже иной облик, чем это было в исходной точке нашего
духовного движения к этой реальности.
Прежде всего, понятие "мира" в том его аспекте, в котором оно теперь нам
открывается, совсем не совладает с тем, что мы прежде имели в виду под
именем "действительности" или "предметного бытия", а лишь как-то с ним
соприкасается. Уже выше, при рассмотрении общего понятия "основания" и
уяснении его более глубокого, эминентного смысла мы имели случай отметить
(гл. VII, 2), что с чисто "научной" точки зрения, т.е. для сознания,
направленного на чиста "теоретическое" или "констатирующее" "ориентирование"
в бытии, понятие "основания" самого предметного бытия как целого (или, в
этом смысле, основания "мира") лишено смысла, ибо внутренне противоречиво, и
обретает смысл лишь для установки сознания, выходящего за пределы "научной
мысли". "Мир" есть, следовательно, уже в этом отношении нечто иное для
сознания, возвышающегося над ним и обозревающего его как часть или момент
некого более широкого и объемлющего целого, чем для сознания,
ориентирующегося в нем только в пределах его самого.