Мы
исходим сперва из абсолютности Бога; тогда я перед лицом его есмь именно
ничто. Но что это означает? "Ничто" в абсолютном смысле - т.е. не
употребляемое в составе какого-либо отношения - есть вообще бессмыслица,
нечто, чего, как говорит древний Парменид, "нельзя ни помыслить, ни
выразить"cxxxii. "Ничто" получает смысл лишь в составе отношения к
чему-либо, как член отношения. Но это значит не что иное, как то, что смысл
понятия "ничто" вообще впервые осуществляется лишь в трансцендентальном
мышлении. В применении к нашей проблеме это означает: я не есмь "чистое
ничто" (повторяем, неосуществимое по своей бессмысленности понятие), - я
есмь именно "ничто-перед-лицом-Бога", "ничто" в составе двуединства "я-Бог".
Но никакое рациональное истолкование этого последнего понятия не может нас
здесь удовлетворить. Если я должен при этом мыслить себя чем-то вроде
пустого сосуда или абсолютно бессодержательного нечто, причем все содержание
моей жизни вливается в меня Богом, то этим о моей реальности утверждалось бы
одновременно и слишком много, и слишком мало: слишком много, потому что мое
бытие как таковое, как "некая форма" или "носитель", было бы абсолютно
автономно, "из себя", перед лицом Бога; и слишком мало, потому что все
конкретное содержание и существо моего бытия - значит, и сама моя воля -
были бы лишь извне вложены или влиты в меня, совсем не были бы моими и из
меня (заблуждение, в которое впала, как известно, религиозно ревностная и
правдивая, но философски беспомощная и односторонняя мысль Лютера и
Кальвина). И, с другой стороны, это не должно означать, что я обязан Богу
только одним моим бытием, содержание же моей жизни с абсолютной
независимостью творчески черпаю или создание из самого себя, ибо при этом
Бог в отношении этого содержания перестал бы уже быть всемогущим
руководителем и направителем всей моей конкретной жизни. Единственно
возможное здесь истолкование есть истолкование трансцендентальное и, тем
самым, трансрациональное. Связь должна мыслиться не как какое-либо внешнее
отношение, а как трансцендентальное - сущностно монодуалистическое -
единство, А это значит: само мое "есмь" - как в смысле автономного бытия,
так и в смысле конкретного содержания, рождающегося из этого автономного
бытия, из моей "свободы", - само это "я есмь" есть только перед лицом Бога -
не только происходит из него, но и есть всегда через него. В каждое
мгновение моего бытия, в каждом содержании и событии моей жизни я некоторым
образом творим Богом, получаю от него мою реальность; и именно в этом смысле
я есмь "ничто", которое, однако, он наполняет реальностью; точнее, я обладаю
самим "я есмь" во всей его бытийственной автономности, во, всей полноте его
содержания лишь как даром Божиим, а не как чем-то изначально независимым от
него. Поскольку Бог есть абсолютная первооснова и всеобъемлющее всеединство,
я есмь ничто; а поскольку он есть творящая и определяющая меня моя
первооснова, я есмь; и именно потому я есмь сущее ничто. Дело идет здесь не
о двуединстве в обычном смысле, как о простой соотносительности, - и даже не
о металогическом единстве в обычной форме, как она открылась нам в гл. II, в
качестве первоосновы всякой связи между содержаниями понятий. Дело идет об
антиномистическом двуединстве, и притом в форме, имеющей силу в отношении
между абсолютным и всем остальным.
Если мы попытаемся выразить то же соотношение со стороны действующей
здесь двойственности, то мы можем сказать, что я бесспорно в отношении Бога
есмь некто иной, не сам Бог и не часть Бога; но само это "бытие-как-не-Бог",
это бытие как "иной-чем-Бог" не только проистекает из Бога, но и пребывает в
нем и имеет свое существо из него. Не кто иной, как сам Бог, не только
"творит" меня как нечто иное, чем он сам, но и обосновывает это своеобразие
моего существа. Хотя я и есмь "иной", чем Бог, существую рядом с ним как
автономное по своему бытию существо, но сама эта инаковость, само это
"бытие-рядом-с-ним" есть лишь из Бога и в Боге. И обратно: эта моя всецелая
подчиненность Богу, определенность им, бытие в нем и из него ни в малейшей
мере не умаляет, а, напротив, обосновывает саму автономность моего бытия,
как и саму мою свободу, изначальность творчества моей жизни. Бог творит,
имеет, объемлет меня в себе не как несамостоятельную, в себе самой ничтожную
пассивную частицу себя самого, а именно как полновесное, полноценное "я
есмь", со всей - правда, в более глубоком смысле все же производной -
изначальностью, автономностью моего бытия и самообнаружения. Я есмь подлинно
автономное, изначальное, свободное, творческое существо - иначе: я есмь
существо, которое по праву говорит о себе "я есмь" и "я свободно действую из
себя", - именно потому, что я не только есмь "образ и подобие Божие", но и
инстанция бытия, целиком сущая в нем и через него.