Но теперь возникает
вопрос, можно ли включить этот элемент по существу непостижимого без остатка
в состав того, что мы зовем "предметным бытием", или же он содержит в себе
нечто, что как бы расшатывает или взрывает само понятие "предметного бытия"
и выходит за его пределы. Наш анализ момента металогичности и в особенности
моментов трансфинитности и свободы как будто уже содержит указание на этот
последний вывод. В самом деле, под "предметным бытием" мы разумеем ведь то,
что есть само по себе, что как бы стоит перед нами, как некое прочное,
покоящееся в себе, замкнутое и самодовлеющее целое. Уже этимологический
смысл слова "предмет" - objectum - в особенности соответствующее немецкое
слово для этого: Gegenstand - по-видимому, указывает на то, что под ним
разумеется нечто точно очерченное, как бы неподвижное, что, как таковое,
есть предстоящая нашему познанию цель ("мета") или стоит перед нами, как бы
по образцу твердого тела, на которое мы наталкиваемся. Мы, однако, усмотрели
позади этого твердо очерченного, устойчивого содержания слой металогичности
и иррациональности, сравнимый скорее с текучей массой, в которой одно без
отчетливых граней и очертаний переливается в другое и которая сама по себе
как бы переливается за свои собственные пределы. Поскольку бытие
неопределенно само в себе, оно явственно выходит за пределы того, что нам
предносится как предметное бытие. Ибо в последнем счете предметное бытие
необходимо мыслится нами как совокупность всего того, что определенно в
себе, и в этой своей однозначной, неотменимой, независимой от нас
определенности стоит перед нами. Но этот вопрос мы должны теперь точнее
исследовать.
1. "Действительность"
Предметное бытие предстоит нам и воспринимается нами ближайшим образом
как "действительность". Мы не будем пока пытаться дать точное определение
того, что, собственно, мы разумеем под этим словом. Нет надобности
определять, что такое есть "действительность", чтобы непосредственно
сознавать то, что мы имеем в виду, употребляя это слово. Из этого
непосредственного сознания мы здесь и исходим. "Действительность" есть то,
что явственно, как бы осязаемо отличается от всего "кажущегося",
"иллюзорного", от содержания фантазии, снов и мечтаний, от всякого рода
явлений "субъективного" порядка. Действительно есть то, что прочно
утверждено в себе, что в своей неотменимой и неумолимой фактичности
противостоит нашим мечтам и желаниям и с чем мы должны просто "считаться"
для того, чтобы существовать. Нет надобности философствовать, чтобы ясно
понимать и чувствовать всю непреодолимую и по большей части трагическую
бездну различия, отделяющую то, что действительно есть, от того, что нам
хотелось бы и о чем мы мечтаем, - чтобы понять, напр., различие между
деньгами, которые фактически лежат у меня в кармане, и деньгами, о которых я
мечтаю, или различие между действительной старостью и немощностью и навеки
исчезнувшей от меня, живущей лишь в воспоминании молодостью и силой.
Действительность есть - как говорит у Достоевского "человек из подполья" -
каменная стена, о которую мы расшибали себе лоб и которая именно поэтому так
импонирует большинству из насxlvii.
Но теперь возникает вопрос: что, собственно, в подлинном смысле
"действительно", что входит в состав того, что мы называем
действительностью?
Ни первый взгляд, нет ничего легче, как ответить на этот вопрос в общей
форме. "Действительно" именно все непреложно и жестоко фактическое, и
действительность есть совокупность всех фактов, с которыми мы должны
считаться не только теоретически, но и практически в нашей жизни и наших
действиях как с препятствиями и вместе с тем с опорными точками нашей жизни
или как с средствами для наших целей. Но здесь прежде всего возникает одна
трудность, которая легко может смутить и запутать нас. Не все фактически
наличествующее в равной мере может служить препятствием или опорной точкой
для нас: наряду с прочным и твердым, с неотменимым и длительным есть на
свете много гибкого, пластичного, легко проходящего и изменчивого; и наряду
с явственно нам предстоящим есть много шаткого, туманного, ускользающего,
неуловимого. Так , прежде всего, наша "внутренняя жизнь" - и внутренняя
жизнь других людей, с которыми мы встречаемся. Спрашивается: такие явления,
как "мнения", "настроения", "прихоти" (наши и чужие), - вся область того,
что мы называем "субъективным миром", - принадлежит ли в том же смысле к
"действительности", как дома, камни и горы? С одной стороны, они как будто
суть прямая противоположность действительности, а с другой стороны, нам
иногда приходится считаться с ними именно как с фактически весьма
существенной действительностью.