Любовь есть, как обычно говорится, единение,
пребывание в единстве с "другим". Казалось бы, нет ничего проще и понятнее,
чем это явление; но в этой формуле, если мы призадумаемся над ней, дается
намек на непостижимо-таинственную сущность любви. Для нашей отвлеченной
мысли два есть именно два; и два так же не могут быть одним, как квадрат не
может быть кругом. Здесь же вопреки этому два становятся все же одним; или
один есть одно с другим, вторым. Достигая этой трансрациональной сферы
реальности в ее полной жизненной конкретности, я усматриваю, что в моей
последней глубине я все же не единственный, не "одинокий": мое "одиночество"
- не переставая быть отдельным, единственным бытием - обнаруживается вместе
с тем - чтобы употреблять неуклюжий на русском языке термин - как
"двоечество" ("Einsamkeit" - "Zweisamkeit"; последний термин введен Ницше).
Ни с чем не сравнимая, абсолютно единственная по характеру бытия реальность,
которую я называю "я", переживает, имеет себя вместе с тем как член и
частный момент тождественному ему по составу и характеру бытия более
широкого целого. Лишь здесь внутреннее существо всеединства бытия
обнаруживается как внутренне расчлененная всеобщность непосредственного
самобытия, Здесь обнаруживается, что всякий "один" есть всегда все же один
из двух в составе "двух" (или многих) и что эти "два" (или "многие") суть в
последней своей глубине "одно". Истинное трансцендирование к "ты" как
"мне-подобной" подлинной реальности предполагает, следовательно, исконное
бытие моей самости в сфере "я-ты-бытия", в сфере живого, для-себя-сущего
всеединства. Это есть как бы стремление к воссоединению того, что в
последней глубине реальности исконно едино.
При этом речь идет здесь не о каком-либо исключительном явлении - ни об
"идеальной", "романтической" любви в эротическом смысле - le grand amour,
как говорят французы, - ни о религиозно-просветленной и углубленной любви к
человеку вообще, в смысле христианской заповеди любви к ближнему, ?(?(( -
взятой в ее противоположности всякой иной, "земной" любви. Речь идет здесь,
напротив, об основоположном общем явлении, управлявшем всей человеческой
жизнью: ибо некоторым образом и в какой-то мере усмотрение и признание "ты"
как равноценной мне и по характеру своего бытия мне однородной реальности
образует основу всей человеческой жизни как непосредственного самобытия.
Любовь в этом ее существе обнаруживается не только в эротической и
супружеской любви, в материнской любви, в любви к родителям, братьям и
сестрам, в истинной интимной дружбе, но и во всяком вообще отношении к "ты"
как однородной мне подлинной реальности, - во всяком отношении к "ты" как к
"ближнему". Всякое "сочувствие" - сострадание и сорадование, - как бы
поверхностно и мимолетно оно ни было, и даже простая улыбка привета - в
конечном счете даже простая "вежливость", поскольку она не есть внешняя,
заученная манера, а истекает из непосредственного "уважения" к человеческой
личности, - есть проявление любви в намеченной нами здесь метафизической ее
сущности. И с другой стороны - если отвлечься здесь от религиозно
обоснованной любви, о которой нам придется еще говорить в позднейшей связи,
- не существует "совершенной" любви, не существует такого отношения "я-ты",
которое было бы только "чистой" любовью в этом ее метафизическом смысле,
потому что момент "чуждости" "ты", неравноценности его мне, неоднородности
его со мной, или, иначе говоря, обладание "ты" лишь как необходимой или
полезной - или же враждебной - мне динамической инстанцией в пределах моего
самобытия всегда присутствует, как уже было упомянуто, во всякой конкретной
человеческой любви. Всякое конкретное отношение "я-ты" есть колебание между
двумя полюсами - между истинной любовью как бытием "я" вместе с реальностью
или в самой реальности "ты" и простым "обладанием "ты" как фактором моего
собственного самобытия.
Таким образом, лишь в явлении любви обнаруживается конкретно-жизненно в
своем глубочайшем существе совпадение противоположного, coincidentia
oppositorum, - обнаруживается основное начало реальности как ее
антиномистический монодуализм. Здесь открывается непостижимость реальности в
ее конкретном составе, за пределами различия и противоположности между
"одним" и "другим" - не как логическими содержаниями, а как конкретно
сущими, - совпадение в смысле бытия для другого и в другом того, что по
самому своему существу есть бытие в себе и для себя; и притом это совпадение
таково, что расчленение, взаимосвязанное многообразие бытия в себе и для
себя этим не устраняется, а сохраняется и даже впервые завершается во всей
его полноте и глубинеxc.
6. Бытие "мы"
Отношение "я-ты", взятое со стороны его единства, представлено в понятии
"мы".