Но с этим связано то, что раздельность внутренне связана здесь с
взаимопроникновением. Существо отношения "я-ты" никоим образом не может быть
подведено под понятие чисто "внешнего" отношения, наподобие, напр.,
отношения между двумя раздельными телами. Оно есть, напротив, "общение"; но
это столь привычное нам слово само таит загадку, смысл которой может быть
как-то разгадан, стать нам понятным только через анти-комистическое понятие
взаимопроникновения при раздельности - взаимопроникновения раздельного.
Отношение "я-ты" в каком-то смысле содержит в себе момент "встречи",
движения из двух разных точек в направлении друг к другу, ибо здесь
скрещиваются, как указано, две динамические потенции, действующие во взаимно
противоположном направлении навстречу друг другу. Но, с другой стороны, мы
уже видели, что эта встреча сама была бы невозможна, если бы "я" и "ты" не
сопринадлежали искони друг другу, если бы они не были искони одно у другого,
одно при другом. Это бытие одного с другим, одного при другом не есть
простое соседство и взаимодействие, даже если мы возьмем эти отношения как
внутренне переживаемые, сами себе открывающиеся, сущие для самих себя.
Действие на меня камня, который ударяется о мое тело и вызывает во мне боль
и досаду, есть нечто совершенно иное, чем любое, даже самое
антагонистическое отношение "я-ты". Ибо первый из этих процессов
испытывается и переживается мною в той форме, что "действие" "извне" на меня
некой реальности имеет своим последствием некоторые иные, с этой реальностью
ничего общего не имеющие явления "внутри" меня, т.е. в моем непосредственном
самобытии; другими словами, при этом сохраняется во всей своей силе различие
между тем, что "вне", и тем, что "внутри". Два тела - и, общее говоря, две
предметные реальности - остаются при всей интимности и глубине им
взаимодействия друг для друга все же двумя раздельными, внешними одно в
отношении другого, т.е. непроницаемыми реальностями.
Нечто совершенно иное мы имеем в отношении "я-ты,", как оно нам
непосредственно открывается в его подлинном существе. Существенный признак
отношения "я-ты" состоит именно в том, что - при строго сохраняемой, никогда
не исчезающей раздельности - в нем все же властвует некое подлинно
внутреннее единство. Это единство по существу своему остается двуединством;
где, как, напр., в экстатически-мистическом погружении в абсолютное и
растворении в нем, теряется сама двойственность, там вместе с нею исчезает и
само отношение "я-ты". Но это двуединство есть вместе с тем глубоко
внутреннее, до самых корней проникающее подлинное единство: "взаимодействие"
осуществляется здесь в форме взаимопроникновения. Бытие одного с другим,
действие одного на другое есть здесь бытие одного для другого; а это бытие
одного-для-другого есть тем самым - несмотря на раздельность - бытие
одного-в-другом. Сама реальность "другого" - само "ты" - проникает в меня;
само "ты" есть для меня, переживается мною, открывается мне внутри меня -
хотя и как реальность, внешняя по отношению ко мне. Или, с другой стороны, я
при этом "трансцендирую", выхожу за пределы "меня самого", я переживаю "ты"
как внешнюю - в отношении меня реальность; но в силу того, что я ее
переживаю, она вместе с тем принадлежит к составу моей жизни, моего
непосредственного самобытия (хотя в самом этом составе оно есть "иное, чем я
сам", - именно "ты"). Лишь поскольку я рассматриваю "ты"
предметно-пространственно, в качестве "чужого тела" и сопринадлежащей к нему
"чужой души", оно с однозначной явственностью стоит для меня "вне" меня в
буквальном, именно пространственном смысле слова: "в другом месте", чем "я";
не, взятое в этом смысле, оно вообще уже не есть "ты", а в лучшем случае
лишь "он". В качестве же "ты - в качестве содержания непосредственно
переживаемого самобытия, в котором мне открывается иная, другая, вне меня
сущая реальность, - оно вместе с тем находится во мне. Как уже было указано
выше (в конце прошлой главы), это есть нечто совсем иное, чем
трансцендирование в познавательной инстанции; ибо в последнем я есмь лишь
исходная точка или носитель исходящего из меня "светового луча", который
"освещает", "открывает" для меня некую реальность, однозначно сущую вне
меня, причем в остальных отношениях я, как непосредственное самобытие,
остаюсь при самом себе, внутри самого себя, как и предметная реальность
остается вне меня; я только извне соприкасаюсь с ней через мой "взор", через
"луч познания". Здесь же, напротив, мы имеем дело с реальным
трансцендированием непосредственного самобытия, с его реальным выхождением
из самого себя и проникновением в другое (в "другого" - в "ты"); и это
трансцендирование означает вместе с тем реальное проникновение в меня чужой
реальности.