Для него это есть именно не более, как
постулат - рабочая гипотеза, точнее, вспомогательная фикция, полезная для
научной работы. Для сознания, направленного на реальность в ее целокупности,
остается все же в силе положение, что исчерпывающее объяснение любого
конкретного явления "определенными" основаниями остается невозможным, - и
притом не только потому, что оно неосуществимо вследствие фактической
ограниченности нашего познания или - что то же - вследствие бесконечности
числа условий, подлежащих здесь учету, но и потому, что все конкретно-сущее
возникает из лона неопределенной в себе и именно поэтому рационально
неопределимой потенциальности бытия. Наука имеет право и обязанность
"работать" так, как если бы все было рационально определимо; в этом и
заключается ее творческий пафос, и ей не нужно - и даже вредно - ставить и
обсуждать вопрос, так ли это на самом деле. Но раз этот вопрос поставлен, то
обоснованный, адекватный существу дела ответ на него может быть только
отрицательным.
Но если даже оставить в стороне то существенное обстоятельство, что наука
есть нечто иное, чем философия, - что она, руководясь постулатом всеобщей
определимости явлений, совсем не ставит вопроса о правомерности по существу
этого постулата и потому в качестве науки просто остается в стороне от
всякого конфликта по решению этого вопроса, - если даже допустить, что имеет
место конфликт между научной установкой, постулирующей исчерпывающую
постижимость мира, и установкой философской, усматривающей в трансфинитности
и потенциальности источник непостижимости бытия во всей его глубине и
полноте, - то надо еще учесть следующее. Конфликт этот на практике
разрешается просто тем, что наука имеет своим предметом, в конечном счете,
всегда бытие в уже готовом виде наличествующее, актуализированное. Короче:
наука имеет дело всегда с прошлым, с бытием уже прошедшим. Ведь и
предстоящее в опыте настоящее в этом смысле уже принадлежит прошлому; уже в
процессе восприятия, апперцепции, миг настоящего прошел, удалился в прошлое,
есть то, что было (хотя бы "только что"). "Сова Минервы" не только "вылетает
в вечерние сумерки", - как тонко выразился Гегельxliv (критикуя тем замысел,
чтобы познавательная мысль сама формировала реальность), - но она и видит
лишь уже прошедшее - содержания истекшего дня, как они неподвижно и застывши
покоятся в сумеречном свете вечера, подобные неподвижным, бесплотным
призракам. "Ewig still ruht die Vergangenheit", - говорит поэтxlv; прошедшее
и есть ведь не что иное, как то, что уже прошло и потому больше не движется,
- бытие, застывшее в неизменимой более определенности и потому предстоящее
нам как нечто сполна, без остатка законченное. Как уже сказано, даже когда
наука изучает процессы, она анализирует не то, что совершается, делается, а
то, что уже совершилось и что поэтому уже лишено момента динамизма, а
предстоит как готовая, неподвижная картина. Напротив, само по себе все
конкретно-сущее не есть законченное, в завершенной определенности
предстоящее "нечто", а содержит в себе возможность стать чем-то, что в
данный момент остается еще логически не определенным, не определенным в
понятии. Оно содержит в себе потенциальность, имеет некое ядро, которое само
в себе есть нечто неопределенное, и что оно содержит или имеет, то оно и
есть. Это не препятствует возможности предвидения будущего, на которой
основывается, как известно, все практическое значение научного (или даже
обыденного) знания. Но это предвидение касается только статического и именно
потому рационально определимого составного момента бытия, который во времени
выражается в повторяемости определенных сторон явлений; и в этом и состоит
истолкование будущего в свете прошедшего. Напротив, во всей своей конкретной
полноте и форме будущее - именно в качестве будущего, т.е. доколе оно еще не
осуществилось, - не только не определимо, но и само в себе неопределенно,
именно потому, что оно есть то, чему еще предстоит осуществиться и тем самым
определиться; взятое в перспективе сверх-временности, оно есть сама
потенциальность, которая по самому своему существу есть нечто
неопределенное.
Но это означает, что потенциальность совпадает со свободой в самом общем
смысле этого слова. Понятие "свободы", разумеется, может употребляться в
самым различных смыслах; некоторые из них нам еще предстоит рассмотреть
ниже, в дальнейшей связи. Здесь для нас речь идет о свободе в самом общем ее
смысле, в котором она есть признак всего конкретно-реального, поскольку оно
содержит в себе момент динамичности. Динамизм - момент "делания",
"совершения" или "становления" - и состоит ведь, как мы видели, именно в
том, что все возникающее не может рассматриваться как простое продолжение
уже существующего, т.