Не только грамматически, но и по существу ошибочно
говорить: "я есть"; правде соответствует только, что "я есмь"; и очевидно,
что это "я есмь" и тем самым входящее в его состав "я" есть нечто по самому
существу своему единственное. Или, точнее, чтобы опять не впасть в указанное
только что искажение строения самой реальности, мы скажем: "я по существу
есмь единственный"; в этом смысле словосочетание "второе я" есть явное
противоречие, нечто вроде "круглого квадрата". То, что я называю "чужим
сознанием", совсем не есть нелепица "второго я", а есть просто - "он". (И
только потому, что я в установке рефлексии могу иметь и себя самого не в
первичной форме "я есмь", а и в производной предметной форме "он есть" и
затем перенести мысленно это отношение на другого "он" или другие "они", я
могу психологически вообще дойти до противоестественного, как бы внутренне
искаженного понятия "многих я".)
Но "он" есть собственно уже "ты" - именно бывшее или будущее, короче:
возможное "ты", которое мы лишь в данный момент воспринимаем не как
полновесно-конкретное "ты", а как некоторым образом уже ослабленное,
потускневшее, потухающее "ты" - именно как "ты", которое для нас уже
погружено в безлично-предметную форму бытия "оно". "Он" есть "ты" в сфере
"оно". Но, как известно, уже понятие "он" - понятие "чужого сознания",
поскольку оно берется как таковое, в готовом виде, - есть неразрешимая
загадка. Ибо встречающаяся мне "извне" предметно-познаваемая "душа" (или
"внутреннее бытие") должна была бы оставаться для меня безусловно скрытой и
недоступной; и было бы, собственно, непонятно, как мы вообще доходим до
такого понятия. "Чужую душу" нельзя ни видеть, ни осязать, нельзя вообще
чувственно воспринять; а постулировать здесь "сверхчувственную интуицию"
значило бы просто констатировать, что как-то сверхчувственно чужое сознание
нам все же достижимо, - без объяснения, как и в какой именно форме это
возможно. С другой стороны, нетрудно показать, что все попытки объяснить
"познание чужой души" как некое косвенное, опосредованное познание вращаются
в ложном кругу, бессознательно уже предполагая то, до чего здесь требуется
еще дойти. И гипотеза познания через "умозаключение по аналогии" (по
аналогии с "моим собственным я"), и гипотеза познания через "вчувствование"
("Einfuehlung") уже предполагают - независимо от всех остальных трудностей,
здесь возникающих, - само понятие "чужой одушевленности", т.е. наше знание о
бытии чего-то подобного. Ибо через умозаключение по аналогии можно, правда,
переносить признак понятия с одного предмета на другой, с ним схожий, но
никак нельзя обосновать и определить новое, дотоле еще совершенно
неизвестное понятие. А то, что называется "вчувствованием" - особое сознание
внешней мне по бытию, но сходной со мной по содержанию реальности, -
сознание, осуществляемое в чувствах, которые я при этом испытываю как "не
мои", а навязанные мне "извне", - может выходить за пределы моего "я" не как
иллюзия, не как состояние моего собственного н, хотя и чужеродное мне, а как
способность познавать другую, внешнюю мне реальность, только при условии,
что соответствующая реальность мне как-либо уже дана вне и до всякого
"вчувствования" в нее. Я могу, конечно, "вчувствоваться" в чужие душевные
состояния, но лишь при условии, что я уже знаю, что таковые, а тем самым
"чужие души" или "сознания" вообще существуют.
К этому присоединяется еще то, что "ты" означает нечто совсем иное и
гораздо большее, чем "чужое сознание". Если мы попытаемся понять его как
"объект познания", то оно есть такая "чужая душа", которая не только есть
пассивный предмет моего познавательного взора, но в которой я вместе с тем
познаю ее направленность на меня самого. Но и этого недостаточно: я должен
при этом еще сознавать, что она в ее направленности на меня сознает мою
направленность на нее, и притом мое познание ее как познающей меня в
качестве познающего ее, и т.д. до бесконечности. Как два зеркала,
поставленные друг против друга, дают бесчисленный ряд отражений благодаря
тому, что луч света, преломляясь в них, пробегает расстояние между ними
бесчисленное количество раз, - так и познание, некого "ты", поскольку мы
толкуем его как предметное познание, должно содержать в себе бесконечное
число преломляющихся и отражающихся, пробегающих взад и вперед познаний -
что и совершенно неосуществимо, и противоречит явно предстоящему нам
непосредственно-простому восприятию "ты"10.