Это -
ложность или неудовлетворительность идеализма в качестве "субъектизма" (мы
употребляем этот необычный термин, чтобы избегнуть многосмыслия обычного
термина "субъективизм"). Вскрыв основные условия предметности в структуре
самого знания, Кант - на основании искусственных, отнюдь не однозначно
убедительных соображений, которые сами опираются на ряд предвзятых
предпосылок, - приходит к выводу, что эти условия предметности должны быть
приписаны сфере познающего субъекта, которая при этом мыслится им стоящей
вне сферы самой реальности. Но, не говоря уже о том, что при этом ему не
удается избегнуть неясного смешения "субъекта" как конкретного познающего
существа - "человека" - с самой потенцией познания, - познание, как уже было
указано выше, есть само реальная, сопринадлежащая к реальности потенция.
Поэтому мыслящее ориентирование в "познании" или "мышлении" останется все же
- вопреки воззрению Канта - ориентированием в самой реальности. Начала, из
которых возникает или которыми создается предметность бытия, проистекают не
из отрешенной, замкнутой в себе сферы субъективности, а из глубины самой
реальности. Не субъект познания, не познающий человек творит предметный мир,
предметный облик реальности; и этот предметный облик не есть иллюзия - хотя
бы всеобщая и необходимая - человеческой мысли, не результат того, что
субъект смотрит на бытие через особые, как бы цветные очки и тем
непроизвольно окрашивает бытие в цвет своих очков; предметность, предметная
форма бытия "творится" самой реальностью, в которой она укоренена. Поэтому
"трансцендентальная логика" должна быть не анализом субъективных (точнее,
"субъектных") условий мышления, а логикой самого бытия; хотя она есть
самосознание мышления, она все же - или, вернее, именно потому - есть
осознание самих основ бытия. Поэтому всякая философия есть по самому своему
существу онтология, потому что вне реальности в широком, всеобъемлющем ее
смысле вообще нет ничего; трансцендентальная логика выходит только за
пределы онтологии в узком смысле слова - за пределы онтологии предметного
бытия - именно потому, что реальность объемлет нечто гораздо более глубокое
и широкое, чем одно лишь предметное бытие. Философия есть ориентирование как
бы в беспредельно разлитой атмосфере бытия, как в общем фоне, на котором
вырисовывается предметное бытие и особенностями которого определена сама его
предметность. Ее можно было бы сравнить с "пленэризмом" в живописи - с
искусством воспринимать и изображать самый "воздух", а не отдельные предметы
без учтения того вида, который они имеют, погруженные в воздух; точнее
говоря, она воспринимает и изображает конкретное целое, в отношении которого
"предметы" суть лишь обусловленные им частные элементы. В качестве таковой
философия есть не "критика" и не анализ отрешенного от реальности "разума",
а - пользуясь недавно введенным термином - "фундаментальная (основоположная)
онтология"lxvii или - употребляя старое, простое и хорошее обозначение
Аристотеля - "первая философия"lxviii.
Теперь - второе. В трансцендентальной логике Канта отношение "категорий"
в собственном смысле к логическим формам мысли, т.е. к началам,
конституирующим рациональность, остается все же неясным. Несмотря на
известную "дедукцию" "таблицы категорий" из "форм суждения" и несмотря на
то, что и такие формальные определения, как "единство", "множество", "бытие"
и т.п., причислены к составу "категорий", дело обстоит, по-видимому, все же
так, что формальные начала мысли, напр. "тождество" и "различие", не стоят
ни в какой внутренней связи с категориями, конституирующими "предметность".
Коротко говоря, основоположные логические начала рациональности остаются
незатронутыми трансцендентальной логикой в ее кантовской форме. Кант не
только - правомерно - различал вообще "трансцендентальную" логику от
"формальной", но и - неправомерно - думал, что можно построить первую,
совсем не затрагивая последней; в отношении "формальной" логики он, как
известно, полагал с величайшей наивностью, что со времени Аристотеля она "не
смела сделать ни шагу назад и не могла сделать ни шагу вперед"lxix.
Нам нет никакой надобности входить здесь подробнее в рассмотрение
проблематики отношения между логическими принципами и "категориями" в
кантовском смысле - как вообще мы должны воздержаться от усложнения хода
наших размышлений историко-критическими изысканиями. Нам достаточно здесь
снова подчеркнуть, что принципы определенности - и тем самым принципы
рациональности - имеют основоположное значение в конституировании
предметности. Отсюда следует, что подлинное "трансцендирование",
"выхождение" за пределы предметного мира или - что то же - усмотрение
условий предметности - именно той первоглубины реальности, из которой и в
силу которой возникает сама предметность, - предполагает осознание начал
рациональности.