Это есть жизнь или живое, которое, однако, вместе с тем есть
объективность, объективное бытие. "Объективность" означает здесь отнюдь не
предметность, и актуальную реальность в противоположность потенциальности -
бытие и значимость в себе и по себе, завершенное, покоящееся, прочное и
действующее именно в качестве такого - в противоположность незавершенному,
беспокойному, стремящемуся, лишь потенциальному - в непосредственном
самобытии. Это и есть то, что мы переживаем как "дух" или "духовную
реальность" и без чего по существу не может обойтись наше субъективное
непосредственное самобытие.
Трансцендирование к этой реальности - или ее откровение нам - не должно
рассматриваться как особый процесс, который присоединялся бы к замкнутому в
остальных отношениях, пребывающему в себе душевному бытию. Если это
трансцендирование часто - для типичного, позитивистически настроенного
человека даже обычно - и остается неосознанным, если многие люди по опыту
своего самосознания и не имеют ни малейшего понятия о духовном бытии, то -
не в порядке осознания, а в порядке бытия - трансцендирование к духовному
бытию, откровение духовного бытия принадлежит все же к самому существу
непосредственного самобытия; и то изолированное от момента духовности
рассмотрение последнего, которым мы были заняты доселе, основано было лишь
на абстрагировании от этой связи. Точнее говоря, мы должны и здесь, в
согласии с общим принципом трансцендентального мышления, высказать
положение: "душа" есть по существу и потому всегда и нечто иное, чем то, что
она есть по своему отрешенному внутреннему, логически определимому составу.
В своей подлинной глубине, т.е. в своем истинном существе, душа сама есть
то, что ей открывается за ее собственными пределами. Поскольку
непосредственное самобытие сознает себя субъективностью, т.е. чем-то по
существу незавершенным, беспочвенным, шатким, стремящимся, потенциальным,
т.е. произвольным и необоснованным или безосновным, - это сознание уже само
в себе содержит направленность на объективность, - на то, что обосновывает,
фундирует душевное бытие, дарует ему впервые истинное, укорененное в почве,
осмысленное бытие. В связующей, трансцендирующей силе "не" - в сознании
собственной ограниченности и недостаточности - уже само собой
непосредственно заключено отношение к иному, обладание иным. Если бл.
Авустин высказывает в отношении искания Бога глубокую мысль, что мы совсем
не могли бы искать его, если бы в каком-то смысле его уже не имели, то тоже
самое применимо и к отношению непосредственного самобытия, как
субъективности, к объективности духа: само сознание субъективности - т.е.
само чувство, что "нам" в нашем чисто душевном бытии недостает
объективности, - уже есть потенциальное обладание этой объективностью, ее
откровение, положительное отношение к ней.
2. Дух как осмысляющее основание
В силу вышесказанного нам уясняется точный смысл того, что мы разумеем
здесь под словом "внутри" или "глубина" Трансцендирование во-внутрь, вглубь
есть трансцендирование к той основе или почве, через отношение к которой
непосредственное самобытие обретает недостающую ему как таковому
объективность. Непосредственное самобытие, обращаясь на себя самое, т.е.
во-внутрь и усматривая свое собственное существо, имеет горькое, не
удовлетворяющее его сознание своей субъективности, своей беспочвенности,
неустойчивости и неподлинности своего бытия; но именно в этом своем
самосознании оно улавливает свои корни, указующие на почву, в которой они
стремятся укрепиться. Тем самым непосредственному самобытию "извнутри" (в
разъясненном смысле) открывается новая реальность, которая хотя и находится
в самой интимной близи к нему, но вместе с тем выступает как потенция,
властвующая над ним, и тем удостоверяет свою трансцендентность. Интимность
отношения при этом так глубока, что непосредственное бытие, вступая в связь
с бытием духовным, само уподобляется последнему и сливается с ним, так что
оно имеет себя само как духовное бытие.
И непосредственное самобытие не есть бытие-в-себе, не есть обособленная,
замкнутая в себе область бытия; конкретно оно может существовать, лишь
примыкая, прислоняясь к силам иного рода, к области бытия, уже выходящего за
пределы чисто человеческого, "субъективного" бытия; и, как уже сказано,
прислоняясь к этим силам, оно проникается ими, вбирает их в себя.
Изолированное непосредственное самобытие не только в том смысле есть
конкретно не существующая абстракция, что оно всегда переливается за свои
края в отношении "я-ты", но и в том смысле, что оно всегда укоренено в неком
высшем - или более глубинном - бытии и им питается.