И с другой стороны экзистенция историка, который "лишь"
издает источники, может определяться собственной историчностью.
Так же и господство дифференцированного историографического интереса
даже к отдаленнейшим и первобытнейшим культурам само по себе еще никак не
доказательство собственной историчности "времени". В конце концов всплывание
проблемы "историзма" есть яснейший признак того, что историография склонна
отстранять присутствие от его собственной историчности. Последняя не
обязательно нуждается в историографии. Века без историографии не остаются
как таковые уже и без истории.
Возможность, что историография вообще способна быть "полезной" или
"вредной" "для жизни", основана в том, что последняя в корне своего бытия
исторична и потому как фактично экзистирующая всегда уже решилась в пользу
собственной или несобственной историчности. Ницше в своем втором
несвоевременном размышлении (1874) опознал и однозначно-проницательно сказал
существенное о "Пользе и вреде историографии для жизни". Он различает три
вида историографии: монументальную, антикварную и критическую, без
эксплицитной демонстрации необходимости этой троицы и основания ее единства.
Трехчастность историографии прорисована в историчности присутствия.
Последняя позволяет вместе с тем понять, в каком смысле собственная
историография должна быть фактично конкретным единством этих трех
возможностей. Подразделение Ницше не случайно. Начало его "Размышления"
позволяет догадываться, что он понимал больше чем давал знать.
Историческим присутствие может быть лишь на основе временности.
Последняя временит в экстатично-горизонтном единстве своих прорывов.
Присутствие экзистирует как будущее собственно в решительном размыкании
выбранной возможности. Решительно возвращаясь к себе, оно возобновляюще
открыто для "монументальных" возможностей человеческой экзистенции.
Возникающая из такой историчности историография "монументальна". Присутствие
как бывшествуюшее вручено своей брошенности. В возобновляющем усвоении
возможного лежит преднамеченной возможность почтительного сбережения
присутствовавшей экзистенции, на которой избранная
возможность стала очевидной. В качестве монументальной собственная
историография поэтому "антикварна". Присутствие в единстве настающего и
бывшести временит как актуальность. Последней собственно разомкнуто, а
именно как мгновение-ока, сегодня. Но поскольку сегодня толкуется из
настаюше-возобновляющего понимания схваченной возможности экзистенции,
собственная историография становится его дезактуализацией, т.е. терпеливым
избавлением от падающей публичности сегодня. Монументально-антикварная
историография есть как собственная обязательно критика "актуальности".
Собственная историчность фундамент возможного единства трех образов
историографии. Основа же фундамента собственной историографии временность
как экзистенциальный бытийный смысл заботы.
Конкретное представление экзистенциально-историчного происхождения
историографии осуществляется в анализе тематизации, конституирующей эту
науку. Историографическая тематизация имеет своей главной частью создание
герменевтической ситуации, открывающейся с решимостью исторично
экзистирующего присутствия на возобновляющее размыкание присутствовавшего.
Из собственной разомкнутости ("истины") историчной экзистенции выявляются
возможность и структура исторической истины. Поскольку опять же
основопонятия историографических наук, касаются ли они их объектов или
способа их обработки, суть экзистенциальные понятия, теория наук о духе
имеет предпосылкой тематически экзистенциальную интерпретацию историчности
присутствия. Здесь постоянная цель, к которой стремится подойти ближе
исследовательская работа В. Дильтея и яснее вникнуть в которую дают идеи
графа Йорка Вартснбурга.
77. Взаимосвязь
предыдущей экспозиции проблемы историчности с исследованиями В. Дильтея и
идеями графа Йорка.
Проведенная раскладка проблемы истории возникла из усвоения работы
Дильтея. Она была подтверждена и вместе упрочена тезисами графа Йорка,
разрозненно находимыми в его письмах к Дильтею .
Сегодня широко еще распространенный образ Дильтея таков: "тонко
чувствующий" толкователь истории духа, особенно
литературной. "Также" заботящийся о разграничении наук о природе и о духе
притом отводящий исключительную роль истории этих наук и равным образом
"психологии" и сплавляющий все это в релятивистской "философии жизни". Для
поверхностного наблюдения этот портрет "правилен". В нем однако ускользает
"субстанция" Он больше затемняет чем раскрывает.