Но озаботившее
есть, как оно есть, ради заботящейся способности-быть. Она дает присутствию
настать для себя в озаботившемся бытии при озаботившем. Присутствие не
сперва настает для себя в самой своей, безотносительной способности быть, но
оно существует, озаботившись в ожидании себя от того, что дает или в чем
отказывает озаботившее. Из озаботившего присутствие настает для себя.
Несобственное будущее имеет характер ожидания.
Озаботившееся понимание себя как человеко-самости из того, чем человек
занят, имеет в этом экстатичном модусе будущего "основание" своей
возможности. И лишь поскольку фактичное присутствие ожидает таким образом от
озаботившего своей способности быть, оно умеет поджидать и дожидаться до...
Ожидание должно держать всякий раз уже разомкнутыми горизонт и область,
откуда станет можно чего-то поджидать. Поджидание
есть фундированный в ожидании модус настающего, собственно временящего
как заступание. Поэтому в заступании больше исходного бытия к смерти чем в
озаботившемся поджидании ее.
Понимание как экзистирование, в как угодно набросанной
способности-быть, остается первично настающим. Но оно не временило бы, не
будь оно временным, т.е. равноисходно обусловленным бывшестью и
актуальностью. Способ, каким последний упомянутый экстаз со-конституирует
понимание, вчерне уже прояснен. Обыденное озабочение понимает себя из
способности быть, идущей ему навстречу из возможного успеха и неуспеха в
виду каждый раз озаботившего. Несобственному будущему, ожиданию, отвечает
свое бытие при озаботившем. Экстатичный модус этого
настоящего обнаружится, если мы для сравнения привлечем этот экстаз в модусе
собственной временности. К заступанию решимости принадлежит настоящее, в
меру которого решение размыкает ситуацию. В решимости настоящее не только
возвращено из рассеяния по ближайше озаботившему, но сдержано в настающем и
бывшести. Сдержанное в собственной временности, тем самым собственное
настоящее мы называем мгновением-ока. Этот
термин надо понимать в активном смысле как экстаз. Он подразумевает
решительный, но в решимости сдержанный прорыв присутствия в то, что из
озаботивших возможностей, обстоятельств, встречает в ситуации. Феномен
мгновения-ока в принципе не может быть прояснен из теперь. Теперь есть
временной феномен, принадлежащий к времени как внутри временности; теперь,
"в котором" нечто возникает, проходит или налично. "В мгновение-ока" ничего
не может произойти, но как собственное настоящее оно дает впервые
встретиться тому, что может быть подручным или наличным "во времени".
В отличие от мгновения-ока как собственного настоящего несобственное мы
называем актуализацией. Формально понятое, всякое настоящее актуализирующе,
но не всякое "мгновенно-очно". Когда мы применяем выражение актуализация без
добавления, всегда подразумевается несобственная,
безмгновенноочно-нерешительная. Актуализация впервые прояснится лишь из
временной интерпретации падения в озаботивший "мир", имеющего в ней свой
экзистенциальный смысл. Поскольку однако, несобственное понимание
набрасывает способность быть из могущего-озаботить, то значит оно временит
из актуальности. В отличие от этого мгновение-ока временит наоборот из
собственного будущего.
Несобственное понимание временит как актуализирующее ожидание,
чьему экстатическому единству должна принадлежать
соответствующая бывшесть. Собственное для-себя-наставание заступающей
решимости есть вместе возвращающее вступание в самую свою, брошенную в ее
одиночество самость. Этот экстаз делает возможным то, что присутствие
способно решительно взять на себя сущее, какое оно уже есть. В заступании
присутствие возобновляя втягивает себя в наиболее свою способность быть.
Собственное бытие бывшим мы называем
возобновлением. Несобственное же бросание себя на
почерпнутые из озаботившего, его актуализируя, возможности возможно только
так, что присутствие за-было себя в его самой своей
брошенной способности быть. Это забывание не ничто и не простой провал
памяти, но свой, "позитивный" экстатичный модус бывшести. Экстаз (прорыв)
забывания имеет характер себе самому замкнутого отрыва от самой своей
бывшести, а именно так, что этот отрыв от... экстатично замыкает свое
от-чего и заодно с тем сам себя. Забытость как несобственная бывшесть
относится тем самым к брошенному, своему бытию, она есть временной смысл
способа бытия, в меру которого я ближайшим образом и -большей частью бывший
- есмь. И только на основе этого забывания озаботившаяся, ожидающая
актуализация способна удерживать, а именно неприсутствиеразмерное,
мироокружно встречное сущее.