6. Задача деструкции
истории онтологии
Всякое исследование - и не последним движущееся в сфере центрального
бытийного вопроса - есть онтическая возможность присутствия. Его бытие
находит свой смысл во временности. Последняя однако есть вместе с тем
условие возможности историчности как временного бытийного модуса самого
присутствия, независимо от того, является ли оно - и как - существующим во
времени. Определение историчность располагается до того, что именуют
историей (мироисторическим событием). Историчность
подразумевает бытийное устройство
"события" присутствия как такового, на основе которого впервые возможно
нечто подобное "мировой истории" и исторической принадлежности к мировой
истории. Присутствие в своем фактичном бытии есть всегда, ''как" и что оно
уже было. Явно или нет, оно есть свое прошлое. И это не только так, что его
прошлое тянется как бы "за" ним и оно обладает прошлым как еще наличным
свойством, порой продолжающим в нем действовать. Присутствие "есть" свое
прошлое по способу своего бытия, которое, говоря вчерне, всякий раз
"сбывается" из его будущего. Присутствие во всяком своем способе быть, а
потому также с принадлежащей к нему бытийной понятливостью, вросло в
наследуемое толкование присутствия и выросло в нем. Из него оно понимает
себя ближайшим образом и в известной сфере постоянно. Эта понятливость
размыкает возможности его бытия и управляет ими. Свое ему - и это значит
всегда его "поколению" - прошлое не следует за присутствием, но идет всегда
уже вперед его.
Эта стихийная историчность присутствия может оставаться ему самому
тайной. Она может однако известным образом и быть раскрыта и по-своему
культивироваться. Присутствие может открыть, хранить традицию и явно ей
следовать. Открытие традиции и размыкание того, что она "передает" и как она
передает, может быть взято как самостоятельная задача. Присутствие вводит
себя так в бытийный способ историографического спрашивания и исследования.
Но историография - точнее историографичность - как вид бытия спрашивающего
присутствия возможна лишь поскольку в основе своего бытия оно определено
историчностью. Когда последняя остается присутствию скрыта и пока она такою
остается, ему заказана и возможность историографического спрашивания и
раскрытия истории. Неимение историографии никак не свидетельство против
историчности присутствия, но как дефективный модус этого бытийного
устройства свидетельство за. Неисториографичной эпоха может быть лишь потому
что она "историческая".
Избери с другой стороны присутствие лежащую в нем возможность не только
свою экзистенцию сделать себе прозрачной, но спросить о смысле самой
экзистенциальности, т. е. предваряюще о смысле бытия вообще, и откройся в
таком спрашивании глаза для сущностной историчности присутствия, то
неизбежна догадка: вопрос о бытии, отмечавшийся в плане его
онтически-онтологической необходимости, сам характеризован через
историчность. Разработка бытийного вопроса должна таким образом из
собственнейшего бытийного смысла самого спрашивания как
исторического расслышать указание проследить спрашивая свою историю, т.е.
стать историографичной, чтобы в позитивном усвоении прошлого ввести себя в
полноту обладания наиболее своими возможностями спрашивания. Вопрос о смысле
бытия в меру присущего вопросу способа разработки, т.е. как предшествующая
экспликация присутствия в его временности и историчности, сам от себя
приходит к тому чтобы понимать себя как историографический
Подготовительная интерпретация фундаментальных структур присутствия в
плане его ближайшего и усредненного образа бытия в каком оно и ближайшим же
образом исторично, обнаружит однако следующее: присутствие не только имеет
склонность падать на свой мир, в котором оно есть, и в отсвете от него
толковать себя присутствие падает заодно с тем и на свою более или менее
явно воспринятую традицию. Последняя отнимает у него свое водительство,
вопрошание и выбор. Это верно не в последнюю очередь о той понятливости и ее
формируемости, которая основана в наиболее своем бытии присутствия,
онтологическом.
Приходящая тут к господству традиция делает ближайшим образом и большей
частью то, что она "передает", так мало доступным что скорее скрывает это.
Она препоручает наследуемое самопонятности и заслоняет подступ к исходным
"источникам", откуда традиционные категории и понятия были почерпнуты отч.
аутентично Традиция делает даже такое происхождение вообще забытым.