Тематический анализ временной
конституции бытия-в-мире ведет к вопросам: каким образом нечто подобное миру
вообще возможно, в каком смысле есть мир, что - и как - трансцендирует мир,
как "взаимо"-"связано" "независимое" внутримирное сущее с трансцендирующим
миром? Онтологическая экспозиция этих вопросов не есть уже и ответ на них.
Зато, пожалуй, вместо этого, она дает предварительно необходимое прояснение
тех структур, во внимании к которым, требует постановки проблема
трансценденции. Экзистенциально-временная интерпретация
бытия-в-мире рассматривает троякое:

1. временность усматривающего озабочения;

2. временной смысл модификации усматривающего озабочения в
теоретическое познание внутримирно наличного;

3. временная проблема трансценденции мира.
а) Временность усматривающего озабочения
Как нам достичь направленности взгляда для анализа временности
озабочения? Озаботившееся бытие при "мире" мы назвали обращением в
окружающем мире и с ним. Примерными феноменами
бытия при... мы избрали применение, манипулирование, изготовление наличного
и их дефектные и индифферентные модусы, т.е. бытие при том, что принадлежит
к повседневной потребности. И собственная экзистенция присутствия тоже
держится в таком озабочении -- даже тогда, когда оно для нее оказывается
"безразлично". Не озаботившее подручное, - причина озабочения, так чтобы
последнее возникало лишь на почве воздействий внутримирного сущего. Бытие
при подручном и не дает себя онтически объяснить из последнего, и наоборот
это последнее не выводимо из того. Озабочение как бытийный модус
присутствия, и озаботившее как внутримирно наличное, опять же, и не просто
вместе наличны. Тем не менее, между ними имеется
"взаимосвязь". От верно понятого с-чем обращения падает свет на само
озабочивающееся обращение. И обратно, упущение феноменальной структуры с-чем
обращения имеет следствием неузнание экзистенциального устройства обращения.
Для анализа ближайше-встречного сущего, правда, существенное приобретение
уже, если мы перескочим через специфический для этого сущего характер
средства. Надлежит, однако, сверх того понять, что озабочивающееся обращение
никогда не останавливается на отдельном средстве. Применение определенного
средства и орудование им, остается как таковое ориентировано на взаимосвязь
средств. Когда мы напр. ищем "задевавшийся" инструмент, то при этом ни
единственно, ни первично не подразумевается в изолированном "акте" лишь это
искомое, но заранее уже раскрыт круг инструментального целого. Всякий
"приступ к работе" и задел не из ничего, натыкается на изолированно
предданное средство. Но возвращается из всегда уже
разомкнутого в заделе рабочего мира к тому или иному средству.
Для анализа обращения в аспекте его с чем отсюда вытекает указание
ориентировать экзистирующее бытие при озаботившем сущем именно не на
изолированно подручное средство, но на целое средств. Так формулировать
с-чем обращения заставляет и осмысление отличительной бытийной черты
подручного средства, имения-дела . Оборот речи: имение с чем-то дела,
которое в том-то, призван не онтически констатировать некое обстоятельство,
но указать на способ бытия подручного. Релятивный характер имения-дела, его
"с чем... в чем...", означает, что одно средство
онтологически невозможно. Конечно, под рукой может быть лишь одно
единственное средство, а других "недостает". Тут, однако, дает о себе знать
принадлежность как раз подручного к другому. Озаботившееся обращение
способно вообще дать подручному в усмотрении встретиться только когда оно
уже понимает нечто подобное имению-дела, которое всегда с чем-то в чем-то.
Усматривающе-раскрывающее бытие озабочения при... есть допущение-иметь-дело,
т.е. понимающий набросок имения-дела. Если допущение-имения-дела составляет
экзистенциальную структуру озабочения, а оно как бытие при... принадлежит к
сущностному устройству заботы, и если забота со своей стороны основана во
временности, то экзистенциальное условие возможности допущения-иметь-дело
надо искать в некоем модусе временения временности.
В простейшем орудовании средством, лежит допущение-имения-дела. В-чем
дела имеет характер для-чего: в виду его средство применимо, соотв.
применяется. Понимание для-чего, т.е. в-чем, дела имеет временную структуру
ожидания. В ожидании для-чего озабочение только и способно вместе с тем
вернуться к чему-то такому, в чем имеется-дело. Ожидание того, в-чем дело,
вместе с удержанием того, с-чем имеется-дело, делает в своем экстатичном
единстве возможной специфически манипулирующую актуализацию средства.