е. возможность экзистировать как способность быть-целым.
Самая своя, безотносительная и не-обходимая возможность достоверна.
Способ быть уверенным в ней, определяется из отвечающей ей истины
(разомкнутости). Верная возможность смерти однако как возможность размыкает
присутствие лишь так, что оно, заступая в нее, делает для себя возможной эту
возможность как наиболее свою способность. Разомкнутость возможности
основана в заступающем позволении ее. Держания себя в этой истине, т.е.
уверенного бытия в размыкаемом, требует по-настоящему лишь заступание.
Достоверность смерти не может быть вычислена из констатации встречающихся
смертных случаев. Она вообще содержится не в истине наличного, которое в
плане своей открытости всего чище встречается простому вглядывающемуся
допушению-до-встречи сущего самого по себе. Присутствие
должно прежде потерять себя в обстоятельствах -- что может
быть особой задачей и возможностью заботы, - чтобы добиться чистой
объективности, т.е. безразличия аподиктической очевидности. Если
бытие-уверенным в отношении смерти не имеет такого характера, то это не
значит, что оно находится на более низкой ступени чем та очевидность, но:
оно вообще не принадлежит к порядку степеней очевидности о наличном.
Уверенность в истине смерти -- смерть есть всегда лишь своя -- являет
другой род и более исходна чем любая достоверность внутримирно встречного
сущего или формальных предметов; ибо это уверенность в бытии-в-мире. Как
таковая она захватывает не одну лишь определенную установку присутствия, но
его в полной собственности его экзистенции. В
заступании присутствие впервые способно заручиться самым своим ему бытием в
его не-обходимой целости. Поэтому очевидность непосредственной данности
переживаний, Я и сознания неизбежно должна отставать от достоверности,
заключенной в заступании. И именно не потому что соответствующий род
восприятия будто бы нестрог, но потому что он в принципе не может быть
уверен в истине (разомкнутости) того, что он по сути хочет "иметь при себе"
как истинное: присутствия, какое я сам есмь и каким как бытийная
способность, могу быть собственно лишь заступая.
Самая своя, безотносительная, не-обходимая и верная возможность в плане
своей достоверности неопределенна. Как заступание размыкает эту черту
отличительной возможности присутствия? Как заступавшее понимание бросает
себя на известную способность быть, постоянно возможную, причем то когда, в
каком прямая невозможность экзистенции станет возможна, оказывается
постоянно неопределенным? Заступая в неопределенно верную смерть,
присутствие открывается возникающей из самого его вот постоянной угрозе.
Бытие к концу должно держать себя в ней и настолько не может ее приглушить,
что должно наоборот развертывать неопределенность достоверности Как
экзистенциально возможно генуинное размыкание этой постоянной угрозы? Всякое
понимание расположено. Настроение ставит присутствие перед брошенностью его
"так-вот-оно-есть". Но расположение, способное
держать открытой постоянную и прямую, поднимающуюся из наиболее своего
одинокого бытия присутствия угрожаемость самого себя,
есть ужас. В нем присутствие расположено перед
ничто возможной невозможности его экзистенции. Ужас ужасается за
способность-быть так определившегося сущего и размыкает тем его крайнюю
возможность. Поскольку заступание совершенно уединяет присутствие и в этом
одиночестве его самости дает ему удостовериться в целости его
способности-быть, к этому самопониманию присутствия из его основания
принадлежит основорасположение ужаса. Бытие к смерти есть сущностно
ужас.* Безобманное, хотя "лишь" косвенное свидетельство тому дает
характеризованное бытие к смерти, когда оно извращает ужас в трусливый страх
и преодолением последнего демонстрирует свою трусость перед ужасом.
Характеристика экзистенциально
набросанного собственного бытия к смерти позволяет подытожить себя так:
заступание обнажает присутствию затерянность в человеко-самости и ставит его
перед возможностью, без первичной опоры на озаботившуюся заботливость, быть
самим собой, но собой в страстной, отрешившейся от иллюзий людей, фактичной,
в себе самой уверенной и ужасающейся свободе к смерти.
Все принадлежные бытию к смерти связи с полным содержанием означенной
крайней возможности присутствия сходятся на том, чтобы открыть, развернуть и
закрепить конституированное ею заступание как допущение этой возможности.
Экзистенциально набрасывающий очерк заступания дал видеть онтологическую
возможность экзистентно собственного бытия к смерти.