Термины, воз-
29
Homo ludens
можные для обозначения элементов игры, большей частью лежат в сфере эстетики. С
их помощью мы пытаемся выражать и эффекты прекрасного. Это напряжение,
равновесие, колебание, чередование, контраст, вариация, завязка и развязка и,
наконец, разрешение. Игра связывает и освобождает. Она приковывает к себе. Она
пленяет и зачаровывает. В ней есть те два благороднейших качества, которые
человек способен замечать в вещах и которые сам может выразить: ритм и гармония.
Среди характеристик, применимых к игре, было названо напряжение. Причем элемент
напряжения занимает здесь особенное и немаловажное место. Напряжение --
свидетельство неуверенности, но и наличия шанса. В нем сказывается и стремление
к расслаблению. Что-то "удается" при определенном усилии. Присутствие этого
элемента уже заметно в хватательных движениях у грудного младенца, у котенка,
который возится с катушкою ниток, у играющей в мяч маленькой девочки. Элемент
напряжения преобладает в одиночных играх на ловкость или сообразительность,
таких, как головоломки, мозаичные картинки, пасьянс, стрельба по мишени, и
возрастает в своем значении по мере того, как игра в большей или меньшей степени
принимает характер соперничества. В азартных играх и в спортивных состязаниях
напряжение доходит до крайней степени. Именно элемент напряжения сообщает
игровой деятельности, которая сама по себе лежит вне области добра и зла, то или
иное этическое содержание. Ведь напряжение игры подвергает силы игрока
испытанию: его физические силы, упорство, изобретательность, мужество и
выносливость, но вместе с тем и его духовные силы, поскольку он, обуреваемый
пламенным желанием выиграть, вынужден держаться в предписываемых игрою рамках
дозволенного. Присущие игре свойства порядка и напряжения подводят нас к
рассмотрению игровых правил.
В каждой игре -- свои правила. Ими определяется, что именно должно иметь силу в
выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, они не
подлежат никакому сомнению. Поль Валери как-то вскользь обронил, и это была
необычайно дальновидная мысль, что по отношению к правилам игры всякий
скептицизм неуместен. Во всяком случае, основание для определения этих правил
задается здесь как незыблемое. Стоит лишь отойти от правил, и мир игры тотчас же
рушится. Никакой игры больше нет. Свисток судьи снимает все чары, и "объеденный
мир" в мгновение ока вступает в свои права.
Участник игры, который действует вопреки правилам или обходит их, это нарушитель
игры, "шпильбрехер"6*. С манерой игры теснейшим образом связано понятие fair7*,
-- играть надо честно. Шпильбрехер, однако, вовсе не то, что плут. Этот
последний лишь притворяется, что играет. Он всего-навсего делает вид, что
признает силу магического круга игры. Сообщество входящих в игру прощает ему его
грех гораздо легче, нежели шпильбрехеру, ломающему весь их мир полностью.
Отказываясь от игры, он разоблачает относительность и хрупкость того мира
30
Глава I
игры, в котором он временно находился вместе с другими. В игре он убивает
иллюзию, inlusio, буквально в-игрывание, слово достаточно емкое по своему
смыслу8*. Поэтому он должен быть изничтожен, ибо угрожает самому существованию
данного игрового сообщества. Фигура шпильбрехера яснее всего проступает в играх
мальчишек. Это маленькое сообщество не задается вопросом, уклоняется ли он от
игры из-за того, что ему не велят, или из-за того, что боится. Или, вернее,
такое сообщество не признает никаких "не велят" и называет это "боится".
Проблема послушания и совести для него, как правило, не выходит за рамки страха
перед наказанием. Шпильбрехер разрушает магию их волшебного мира, поэтому он
трус и должен быть подвергнут изгнанию. Точно так же и в мире высокой
серьезности плуты, жулики, лицемеры всегда чувствуют себя гораздо уютней
шпильбрехеров: отступников, еретиков, вольнодумцев, узников совести.
Разве что эти последние, как то нередко случается, тут же не создают, в свою
очередь, новое сообщество со своими собственными, уже новыми правилами. Именно
outlaws9*, революционеры, члены тайного клуба, еретики необычайно тяготеют к
созданию групп и вместе с тем почти всегда с ярко выраженными чертами игрового
характера.
Игровое сообщество обладает, вообще говоря, склонностью сохранять свой
постоянный состав и после того, как игра уже кончилась. Разумеется, не каждая
игра в камушки или партия в бридж ведет к возникновению клуба. И все же присущее
участникам игры чувство, что они совместно пребывают в некоем исключительном
положении, совместно делают одно важное дело, обособляясь от прочих и порывая с
общими для всех нормами, простирает свои чары далеко за пределы
продолжительности отдельной игры. Клуб приличествует игре, как голове -- шляпа.