(С.15) Однако Лесьневский непоследователен, ибо несколько ранее он пишет, что " [...] слово "человек" я употребляю для обозначения млекопитающих, обладающих двумя руками и двумя ногами, а выражение "смертный" для обозначения предмета, обладающего признаком смертности". Эта путаница со сказуемым, которое начинает обозначать, в конечном счете должна якобы разрешиться конвенцией, позволяющей считать два предложения равнозначащими только тогда, когда, когда приведут "их к форме предложений не-периодов с утвердительной copul'ой и сказуемым в именительном падеже".

Превращение номинального семантического определения в суждение происходит при замене дефиниендума (подлежащего) переменной, но суждение остается равнозначащим определению, поскольку переменная связана. Но как мы помним, речь у Лесьневского не идет о существовании предмета, символизируемого подлежащим, но о соозначающем выражении, т.е. "символе символа". Поэтому предложение истинное, если подлежащее и сказуемое соозначающи. Отсюда следует метафизический вывод: "Метафизика, понимаемая как система истинных предложений о всех вообще предметах, не имеет конечно ничего общего с системою предложений о якобы существующих "предметах вообще" или "общих предметах"; типом метафизических предложений является предложение "каждый предмет обладает признаками - Р1, Р2, Р3,..., Рn" (пример - онтологический закон противоречия; закон этот можно назвать также метафизическим"). (С.27) Вместе с тем Лесьневский неточен, ибо говоря ранее о предложении, обладающим только диспозицией символизирования, он далее пишет, что "все предложения, обладающие символической функцией, называются предложениями истинными; все предложения, не обладающие символической функцией, я называю не истинными или ложными". (С.36)

Итак, конвенционально-нормативные схемы выражают понимание Лесьневским предложения, которое является номинальным суждением. О предложениях говорится, что они символизируют, а истинными могут быть на основании конвенций или определений. (Последние два понятия часто смешиваются, что объясняется на протяжении даже одного произведения смещением акцента с подлежащего на сказуемое). Конвенции являются предложениями истинными, "ибо они символизируют то положение вещей, которое я, принимая соответствующие конвенции, сам создаю". (С.42) Учитывая неявное смещение акцента с подлежащего на сказуемое и ту роль, которую Лесьневский отводит определениям и конвенциям можно заключить, что определения относятся к подлежащим, а конвенции - к сказуемым, поскольку определения явно номинальные, а конвенции, выражая истинность положений, implicite утверждают также и существование предмета, выражаемого термином сказуемого.

Из четырех приводимых Лесьневским конвенций две первые собственно выражают его отношение к семиотике предложений, а другие две носят логический характер, утверждая двузначность подразумеваемой логики. Так конвенция I говорит, что "всякое предложение, обладающее символической функцией символизирует обладание предмета, символизируемого подлежащим этого предложения, признаками, соозначаемыми сказуемым. (Из конвенции этой следует, что предложения могут символизировать единственно отношение ингеренции)" (С.38). При этом, конечно, предложение должно быть приведено к форме "предложения -не периода с позитивной копулой и сказуемым в именительном падеже". Таким образом, предложение символизирует процесс номинации, называемый отношением ингеренции.

Конвенция II устанавливает условие истинности предложения: "Предложение, имеющее обозначающее что-либо подлежащее, и соозначающее сказуемое, обладает символической функцией, если контрадикторическое по отношению к нему предложение не обладает символической функцией. [...] Эта конвенция однако же не разрешает вопроса о символических функциях каких угодно предложений, а касается исключительно таких предложений, которых подлежащие обладают символической функцией, и которых сказуемые являются выражениями соозначающими; отсюда следствие, что мы можем считать априорическим доказательство какого-либо предложения только в таком случае, если докажем на основании одних только языковых конвенций и предложений, являющихся следствиями этих конвенций, что подлежащее предложения, которое мы желаем доказать, обладает символической функцией, а сказуемое этого предложения является выражением соозначающим. Конвенциями, на которые может опираться доказательство утверждения, что сказуемые данных предложений являются выражениями соозначающими, могут быть [...] определения соответствующих сказуемых.[...] Определения соответствующих подлежащих не могут считаться за такие конвенции, ибо определения не доказывают того, что соответствующие выражения что-либо обозначают, а свидетельствуют единственно о том, что они соозначают некоторые признаки"(С.43) Подлежащее, согласно Лесьневскому, априорно обозначает только в одном случае, "если этим подлежащим является слово "предмет' или его соответственник, ибо [мы] принимаем конвенцию, что слово "предмет" является, как основание всей сложной системы языковых символов, символом всего" (С.