В явном виде ни первые, ни второе не сформулировано в книге. Пожалуй, единственным значимым фактором при написании книги был язык, послуживший главным ее героям предметом и инструментом исследования. Проводимая на этой основе селекция привела к тому, что некоторые центральные фигуры в Школе были оставлены без внимания. Это касается прежде всего Владислава Татаркевича и Владислава Витвицкого. Но эту же судьбу разделил и Тадеуш Чежовский, в творчестве которого онтология и семантика, особенно в начальном периоде, превалировали. Таким образом, "за бортом" осталась история философии (кроме истории логики), эстетика, психология.

Не только из-за неполноты материала, но и по многим прочим причинам книга не совершенна. Автор считает, что единственной совершенной книги о Львовско-варшавской школе и не может быть написано. Возможно в будущем появятся книги, критически рассматривающие это научное содружество с различных точек зрения: под углом истории идей, психологии, эстетики, этики, семиотики, методологии, философии науки и прочих философских дисциплин. Здесь имеются в виду, конечно, книги на русском языке. На польском языке и в переводах с него число публикаций, посвященных Школе, неустанно растет. Одна из таких работ (по мнению автора - лучшая) - монография Я.Воленского "Львовско-варшавская философская школа" и послужила при написании настоящего труда образцом критического и доброжелательного отношения к наследию польских ученых.




РАЗДЕЛ I . ЛЬВОВСКО-ВАРШАВСКАЯ ШКОЛА В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ.


Глава I. Истоки Львовско-варшавской философской школы.



§ 1. Философская позиция Ф.Брентано.


Творчество ученых Львовско-варшавской школы классифицируют как философию аналитическую, или, характеризуемую более широко, как научную. В середине ХХ ст. широко распространенным представлением о научной философии было мнение, будто бы наиболее характерным ее представителем был Венский кружок. Сегодня, т.е. в конце ХХ ст. истоки научной философии в Центральной Европе усматривают в австрийской философии XIX ст., центральной фигурой которой был Франц Брентано. Б.Смит [1994] высказывает даже следующий тезис: « [...] центрально- европейскую традицию логического позитивизма, в частности, а научной философии в общем следует понимать как часть наследия точной и аналитической философии Франца Брентано». ( S.44 )

Девятнадцатое столетие изобиловало различными философскими направлениями, течениями, интеллектуальными ориентациями, группировками, исповедующими различные методологические установки в решении стоящих в то время проблем. Философские взгляды провозглашались устами материалистов, эмпириков, эволюционистов, конвенционалистов, неосхоластов или же мессионистов и спиритуалистов. Философия культивировалась на философских кафедрах и вне стен университетов. Философские концепции выдвигались и развивались не только профессиональными философами, но и натуралистами, врачами, гуманистами. Как правило, попытки создания всеобъемлющих философских систем не предпринимались, ибо непрофессиональные философы не имели ни соответствующей подготовки, ни намерений подобного синтеза.

В этой атмосфере интеллектуальных поисков Брентано избрал другой путь. Он начинался в субъекте и был направлен к позитивным наукам. В 1866 г. в 25 тезисах диссертации Брентано [1929] изложил составляющие научного метода построения философских знаний. Наиболее известное положение, содержащееся в 4-ом тезисе, гласит: Vera philosophiae methodus nulla alia nisi scientiae naturalis est. (Истинный метод философии ни в чем не отличается от того, что применяется в естественных науках). ( S.137) [8]

В первом же тезисе своей диссертации Брентано полностью отбрасывает немецкую метафизику: Philosophia neget oportet, scientias in speculativas et exactas dividi posse; quod si non recte negaretur, esse eam ipsam jus non esset. (Философия должна отрицать, что науки можно разделить на спекулятивные и точные: если она это решительно не сделает, то сама потеряет право на существование)[9] Наиболее приемлемой наукой, в которой воплотился бы синтез гуманитарных и естественных дисциплин, Брентано считал психологию, в которой понятие опыта достаточно хорошо коррелировало с обоими областями человеческого знания. Конструируя свою систему философского знания, выросшую из критики спекулятивной метафизики, Брентано при помощи психологии стремился создать «первую философию», научную философию, вершиной которой стала бы метафизика.[10]

В том же 1866 г., когда были оглашены тезисы Брентано, он читает лекции по логике, истории философии и метафизике. Карл Штумпф [1893] - ученик Брентано, во вступлении к работе "Психологический источник представления пространства" среди прочего пишет: «Метафизика была началом и концом его мышления. Совершенно искренне его больше всего интересовала метафизика»(S.205). Также и следующее высказывание Брентано, заимствованное из его переписки 70-х годов со Штумпфом, часто приводится исследователями творчества венского философа как его credo: «Я совершенейший метафизик.