123/124).

На основании дефиниции суждения каждому предложению, равно как истинному, так и ложному ставится в соответствие суждение, утверждаемое в этом предложении. Тем самым, считает Айдукевич, "получено решение интригующего вопроса: что утверждается в ложном предложении". Ответ таков: "Соответствие между синтаксическими позициями и предметами может быть согласованным или несогласованным с относительными местами этих предметов в действительности. Если предложение, утверждающее данное суждение, истинно, то тогда эти относительные места, занятые соответствующими предметами, о которых в этом предложении идет речь, соответствуют синтаксическим позициям, которые этим предметам были предназначены в суждении, утверждаемом предложением. В таком случае кажется естественным такое суждение, утвержденное в истинном предложении, назвать фактом" ([1971], S.124). Из сказанного Айдукевичем можно сделать вывод: то, что утверждается в ложном суждении, фактом не является.

Использование денотации каждого выражения, входящего в предложение, позволяет Айдукевичу в предметном языке построить частичную дефиницию истины как соответствие фактам. Коннотацией предложения "Сократ любит Алкивиада" является следующая запись множества пар:

, , .

Имя этого предложения, обладающее денотацией, имеет вид:

Сократ любит Алкивиада

(1,1) (1,0) (1,2)

Частичная дефиниция истины записывается следующим образом:

{,Сократ>,,любит>,} является истиной =

= Сократ любит Алкивиада (1)

(1,1) (1,0) (1,2)

Выражение в фигурных скобках в левой части эквивалентности является именем суждения, истинность которого утверждается; в правой части находится предложение, утверждающее это суждение.

Вышеприведенная эквивалентность подобна частичной дефиниции истинности предложения

"Сократ любит Алкивиада" истинно = Сократ любит Алкивиада (2)

Отличие дефиниции (1) Айдукевича от дефиниции (2) Тарского в том состоит, что в последней эквивалентности речь идет как о словах, так и о предметах, ими называемых, тогда как в первом тождестве - только о предметах, а не о словах. "Именно поэтому - заключает Айдукевич - [...] можно считать, что эта частичная дефиниция (1) сформулирована исключительно в предметном языке" ([1971], S.126). Правда, Айдукевич замечает, что символы синтаксических позиций выступают в правой части не как слова, но как флективные окончания слов, однако в левой части эти символы трактуются как слова, а именно - как имена синтаксических позиций. Поэтому дефиницию (1) нельзя признать сформулированной исключительно в предметном языке. Айдукевич надеется исправить это положение путем обобщения понятий коннотации и суждения и их освобождения от метаязыкового понятия синтаксической позиции.

При всех отличиях прежних, довоенных и позднейших дефиниций значения конструкции Айдукевича имеют общее свойство - они являются интенсиональными конструкциями в экстенсиональной формулировке. Вместе с тем концепция суждения как коннотации предложения не применима к интенсиональным контекстам. Вопросу элиминации таких контекстов Айдукевич посвятил выступление в США в 1959 г., опубликованное позже с названием "Интенсиональные выражения" [1971a]. В нем он пишет: "[...] основная идея нашего метода устранения интенсиональности следующая. Оператор интенсиональности, например, "верит, что ..." является анализатором, который разбивает синтаксическую структуру подчиненного предложения на отдельные простые слова и учитывает при этом их первичную синтаксическую роль, соответствующую им в этом предложении. Он в том смысле разбивает упоминаемую структуру, что все те предложения, которые были членами подчиненного предложения, не являются членами всего составного предложения; это только простые слова в подчиненном предложении, характеризуемые своими синтаксическими позициями, занимаемыми в этом предложении и являющиеся членами составного предложения" ([1971a], S.150). Легко видеть, что в анализе интенсиональных контекстов Айдукевич развивает свой подход к значению выражений в экстенсиональных контекстах, т.е. пытается оперировать интенсиональными конструкциями в их экстенсиональных формулировках, или более точно - отыскать синтаксические эквиваленты семантических свойств интенсиональных выражений, а тем самым преобразовать их в экстенсиональные.

В последние годы жизни Айдукевич еще раз возвратился к понятию значения в связи с отношением этого понятия к концепции крайнего эмпиризма, или попросту - методологического эмпиризма. Он стремился разработать такую концепцию значения, которая бы не влекла эпистемологических следствий, т.е. была бы "чисто" семантической концепцией. Айдукевич писал: "Тремя годами ранее мне представилась новая концепция значения, которая это отличие (т.е. отличие между значениями выражений, не разнящихся денотациями - Б.Д.) трактует иначе, чем ранее. [...] Эта моя новая концепция приближается к концепции Милля, ее можно даже считать ее развитием и уточнением.