) Я.Лукасевич намеревался издавать специализированный журнал по логике "Collectanea Logica". Первый том оказался подготовленным к печати в 1939 году, но был уничтожен в сентябре во время бомбардировки Варшавы.


§ 3. Школа в период II мировой войны и послевоенное время.


Обычно принято считать, что с началом войны Школа прекратила свое существование[84]. И тем не менее, как кажется, необходимо обсудить судьбы отдельных представителей и Школы в целом после 1939 года.

В мае 1939 г. умер один из наиболее оригинальных и выдающихся участников Львовско-варшавской школы - Станислав Лесьневский. Война произвела ужасные опустошения в рядах этого интеллектуального содружества. Утратили жизни (главным образом были убиты) следующие упоминавшиеся выше философы и логики: Ауэрбах, Бад, чета Блауштайнов, Вайсберг, Зайковский, Игель, чета Линденбаумов, З.Лемпицкий, Мильбрандт, Мосдорф, Ортвин, Паньский, Пресбургер, Райгородский, Рутский, Саламуха, Шмирер, Третер. В первые годы после войны умерли Витвицкий, Завирский и Смолька.

В предисловии к "Философским фрагментам. Серия II. Памятная книга к юбилею 40-летия педагогической работы профессора Тадеуша Котарбинского в Варшавском университете" можно прочитать: "Первая серия "Философских фрагментов" вышла в 1934 г. за счет учеников, чьи имена фигурируют на одной из первых страниц книжки. Сегодня из состава в пятьдесят одну особу не живет двадцать. О пяти наших коллегах отсутствуют какие-либо сведения и кажется обоснованным предположение, что их имена следует дописать к двадцати предыдущим". Приводя эту цитату в своей книге о Львовско-варшавской школе ее историк Я.Воленский [1985] с болью и сожалением продолжает: "И хотя эти слова были написаны в 1958 году, эти двадцать пять человек в действительности полностью являются жертвами войны. А ведь первые "Фрагменты" изданы 51 особой, теми, кто уже в 1934 году был квалифицированным философом. А сколько погибло тех, кто закончил учебу позже, кому учебу прервала война и наконец те, кто приступил к учебе во время войны? Не знаю, возможен ли ответ на этот вопрос, в конечном счете касающийся не только Львовско-варшавской школы, но и польской философии вообще"(S.28).

Военные потери Львовско-варшавской школы - это не только персональные потери. Это также замедление на шесть лет нормального процесса научной и педагогической работы, это утрата значительной части публичных и частных библиотечных фондов. В годы войны был уничтожен ряд написанных и уже подготовленных к публикации работ, в том числе монографии Лукасевича о силлогистике Аристотеля и Бохеньского о логике Теофраста, содержащая важные результаты рукопись Лесьневского и обширная реконструкция его теорий, проведенная Собоцинским, уже упоминавшийся первый том "Collectanea Logica", а также перевод Котарбинским "Нового Органона" Ф.Бэкона. Но было в это время написано и несколько значительных работ. Витвицкий создавал свои "Нравственные беседы"[1957], Оссовская кончила написание трактата о морали [1947], а Татаркевич подготовил свои размышления о счастье [1947]. Не удивительно, что во время войны этическая проблематика превалировала. В предисловии к своей книге Татаркевич [1947] пишет: "Значительная часть этой книги была написана во время второй мировой войны, в 1939 - 1943 гг. Может показаться странным, что работа о счастье создавалась тогда, когда люди переживали самое большое несчастье. И однако, это понятно: в несчастье больше думается о счастье"[85](С.29).

Во время оккупации польские университеты не проводили занятий. Учеба продолжалась путем тайного преподавания. Философы Львовско-варшавской школы также принимали участие в работе т.н. "подземного университета". В Варшаве читали лекции и проводили семинарские занятия Лукасевич, Котарбинский, Татаркевич, Оссовские, Саламуха, Слупецкий, Собоцинский, Штейнбарг, во Львове - Айдукевич и Домбская, в Вильнюсе - Чежовский. Время войны совпало со временем учебы Генрика Хижа, Яна Калицкого, Анджея Гжегорчика, Ежи Пельца, которых можно считать последними представителями Львовско-варшавской школы. Пельц вспоминает: "Вошел очень щуплый, вроде бы уставший, с проседью, но еще не совсем седой, пожилой господин. Быстро поздоровавшись, подошел к указанному ему хозяйкой креслу и присел на краешек. [...] Затем наклонился вперед, вытянул долгую, худую шею из просторного, как и у всех в то время, воротничка, прикрыл глаза и [...] начал говорить: "Сегодня я буду говорить о том, что значит "выражать непосредственно", "опосредованно", "высказывать", "высказывать мысль"". Так без излишних вступлений началась первая лекция Тадеуша Котарбинского в первом семестре наших тайных университетских занятий осенью 1942 г." (Pelc[1994],S.39).

Но не только смерть опустошила шеренги Львовско-варшавской школы. Во время войны или вскоре после нее Польшу оставили, Бохеньский, Вундхайлер, Йордан, Калицкий, Леевский Лукасевич, Мельберг, Познаньский, Собоциньский, Хиж, а Тарский оказался в Соединенных Штатах Америки еще перед войной. Судьбы оставивших Польшу философов различны, но все (кроме Вундхайлера) продолжили научную карьеру.