([1910], S.51-52)

Прочие возражения Лукасевича могут быть сведены к следующим положениям: а) принцип противоречия как закон логики не является ни достаточным, ни необходимым, ибо можно рассуждать дедуктивно или индуктивно и делать это непротиворечиво; б) принцип противоречия не удается вывести из дефиниции истины или лжи, как не удается его вывести ни из принципа тождества, ни из принципа двойного отрицания; в) можно привести формальное доказательство принципа противоречия, используя определение предмета как чего-то, что не обладает противоречивыми свойствами, однако это доказательство будет формальным, а не предметным. Так как для доказательства принципа противоречия нужно предварительно показать, что ни один предмет не является противоречивым, в чем Лукасевич весьма сомневается, то свою монографию он заканчивает словами: "Поскольку принцип противоречия предметно не удается доказать, несмотря на то, что такое доказательство необходимо, то он не имеет логической ценности. Зато он имеет важную практическо-этическую ценность, будучи единственной защитой против ошибок и лжи.- Поэтому мы должны его принять" ([1910],S.152)

Таким образом оказывается, что для Лукасевича логическое основание не является единственным и даже важнейшим мотивом в решении принятия тех или иных суждений: свойство истинности суждения переводится в этическую плоскость, как потом окажется, единственно с целью освободиться от формальных ограничений, а тем самым и от самого принципа противоречия. В данном случае этические мотивы сыграли роль метатеории.[25]

И наконец следует ответить на вопрос: какую роль сыграла монография "О принципе противоречия у Аристотеля" в процессе формирования идеи многозначной логики? На первый взгляд влияние этой работы может показаться минимальным, поскольку о ней Лукасевич почти не вспоминает в своем дальнейшем творчестве[26]. Одно из таких упоминаний можно обнаружить в статье "О творчестве в науке", где в примечании Лукасевич высказывает неуверенность в применении этого принципа к реальным предметам. Более существенное упоминание содержится в прощальной речи от 7 марта 1918 г. В ней Лукасевич впервые публично без подробностей заявил о сконструированной им системе трехзначной логики, а при случае вспомнил, что уже в "Принципе противоречия" старался показать, что этот принцип не очевиден, и что в это время (т.е. около 1910 г.) он пробовал сформулировать неаристотелевскую логику, но попытки эти не увенчались успехом. Упоминания об этой книжке нет даже в исследовании, посвященном силлогистике Аристотеля, хотя может показаться, что обе эти работы служат как бы началом и окончанием его творчества в области истории философии и логики. Можно предположить, что Лукасевич занял позицию, подобную той, что и Лесьневский в своем отступничестве, руководствуясь аналогичными мотивами, а именно, он считал, что работа "О принципе противоречия у Аристотеля" является метафизической, чрезмерно отягощающей логику онтологией. Ведь в "логическом" периоде Лукасевич разделял совершенно иные взгляды на отношение логики и онтологии. Когда он сформулировал систему многозначной логики, то считал, что опыт может и должен решить, какая логика является формальной моделью мира. Еще позже, в период II мировой войны, Лукасевич склонялся ко взгляду, что выбор логики является делом конвенции. Таким образом, очевидного повода возвращаться к своей первой книжке у Лукасевича не было. Тем более позже оказалось, что с точки зрения многозначной логики исторически более интересными были взгляды Аристотеля на принцип исключенного третьего, нежели на принцип противоречия. И все же следует признать, что ревизионистские интенции Лукасевича мало зависели от объекта исследования и были направлены на метод рассуждения. Логические законы были единственно поводом для обнаружения границ уверенности логических рассуждений. Лукасевич пишет: "Должен наступить момент, когда логики начнут рассматривать взаимные отношения этих принципов (т.е. принципов логики, в т.ч. принципа противоречия.- Б.Д.). [...] Лишь тогда окажется, какое место среди логических законов занимает принцип противоречия, в чем состоит его правильность и ценность, как далеко простирается действенность его применения; тогда окажется, действительно ли этот принцип важнейший из всех и является ли он краеугольным камнем всей нашей логики, или же его можно преобразовать, а даже опустить и создать систему неаристотелевской логики так, как возникла посредством преобразования аксиомы о параллельных система неэвклидовой геометрии"(S.7-8)

Сопоставляя тексты прощальной речи 1918 г. и приведенную цитату из "Принципа противоречия" можно однозначно констатировать, что в период 1910-1918 гг. Лукасевич пробовал сконструировать неаристотелевскую логику и свое решение связывал с ревизией принципа противоречия. И хотя в "Принципе противоречия" XVI глава носит название "Неаристотелевская логика", она не содержит ничего, кроме методологических рассуждений о значимости этого принципа. Таким образом, удостоверившись в логической недоказуемости принципа противоречия и в значимости его этической и практической аргументации Лукасевич как бы возвращается к упомянутому выше отчету "О принципе исключенного среднего", а в сущности возвращается к метафизическим основаниям процесса рассуждения - к вопросу о необходимости логических законов.