Затем продолжает в примечании: "Я принимаю это определение [...] за исходную точку анализа экзистенциальных предложений. [...] Анализ экзистенциальных предложений есть таким образом постоянно анализ предложений, обладающих признаками, соозначаемыми выражением "экзистенциальное предложение" в выше упомянутом значении; анализ этот не является ни анализом выражения "экзистенциальное предложение", ни анализом значения этого выражения, так как ни одно, ни другое не обладают признаками, соозначаемыми выражением "экзистенциальное предложение". ( [1913 ], С. 58) Вполне очевидным образом с использованием понятия "соозначения" отделен случай употребления выражения от его упоминания, или, говоря языком схоластов - suppositio simplex от suppositio materialis и suppositio formalis, и то важное обстоятельство сближает манеру анализа Лесьневского со схоластической методологией, что он как и они использует не подстановку (supponere) для проверки дефиниции, но допущение (suppositio) соозначаемых признаков. Пожалуй, единственное различие схоластической терминологии и миллевской коннотации в том, что в Средневековье акцентируется логическая сторона термина, а у Милля, в Новое время - семиотическая. [11]

На понятии соозначения Лесьневский основывает несколько приемов в естественном языке, позволяющих более отчетливо осветить поставленный вопрос. Понимаемые широко, все они представляют собой парафразу. Приемом парафразы пользовался Твардовский, у которого его перенял К.Айдукевич, но, как кажется, Лесьневский пришел к нему самостоятельно, поскольку его способ перефразирования стремится к максимальной точности, доходящей, если не удается этот способ обосновать языковыми процедурами, до конвенции. О некоторых из них будет сказано по ходу изложения, здесь же мы коснемся синонимии, которая составляет ядро приема парафраз. Так Лесьневский считает, что одно выражение является или не является синонимом другого, если "оба вышеуказанные выражения соозначают одинаковые признаки или же признаки различные". ( [1913 ], С.59 ) Оперирование признаками явно не в согласии с онтическими взглядами Лесьневского, которые он последовательно проводит в анализе экзистенциального предложения, но воспринятое им от Милля положение, что значения выражений заключаются не в том, что они обозначают, но в том, что они соозначают не позволяет ему отказаться очевидным образом от понятия соозначения чтобы перейти к обозначению. Выход он находит в апофатическом определении, например, аналитических и синтетических экзистенциальных предложений, причем отличие своих определений от миллевских эссенциальных и акцедентальных предложений проводится вполне осознано. Другим приемом, основанном на синонимии, является трансформация сказуемого так, чтобы оно выступало в именительном падеже. А это значит, что сказуемое представляется существительным или именной группой сказуемого и возможным становится не только соозначение, но и обозначение. Однако Лесьневский продолжает пользоваться понятием соозначения с тем, чтобы сравнивать признаки подлежащего и сказуемого. Так противоречие негативного экзистенциального предложения "легче всего заметить путем анализа определения подлежащего; определяя подлежащее, мы можем всегда привести его к форме - "бытие" (или его синоним)," обладающее признаками - P1, P2, P3, ..., Pn (в каждом отдельном случае признаки могут быть различными). Таким образом, предмет, символизируемый подлежащим каждого предложения, допуская также символизацию его в форме - "бытие" (или его синоним), "обладающее признаками - P1, P2, P3, ..., Pn" - не допускает тем самым обозначение его в форме языкового выражения "небытие", находящееся в противоречии с символом "бытие". ( [ 1913], С.72)

Итак, каждое подлежащее - это "бытие, обладающее признаками", совокупность которых составляет differentias specificas по отношению к роду "бытие". Однако "бытие" по Лесьневскому - это не существование, а всего лишь максимально возможное родовое понятие, удобное для обнаружения "противоречия". Он тут же уточняет свое понимание подлежащего предложения: "Может кому-нибудь по этому поводу показаться, что определяя слово "X", как "существующий, обладающий признаками - P1, P2, P3, ..., Pn", я заранее предицирую, что, как это обыкновенно говорится, "X существует". Как я постараюсь показать, предложением, адекватно символизирующим предмет, который обыкновенно неадекватно символизируют в предложении "X существует", является предложение "некоторый предмет есть предмет X". (С.75) Это непредикативное по форме определение предполагает существование "X ", основанное на адекватной символизации "X" и являющееся основанием для адекватной символизации "некоторого предмета". Может возникнуть впечатление не просто круга в таких определениях, а порочного круга, объясняемое использованием слова "предмет" в качестве определяемого, являющегося наивысшим родом. Но кванторное слово "некоторый" говорит о подразумеваемой переменной, входящей неявно в дефиниендум. Таким образом, речь идет не о существовании предмета, "символизируемого" подлежащим, поскольку в конечном счете Лесьневский приходит к выводу о ложности всех экзистенциальных предложений - как негативных, так и позитивных, но об "адекватности символизации".