-Петербург,1913), а именно, докторская диссертация "К анализу экзистенциальных предложений" и "Опыт обоснования онтологического закона противоречия", что отнюдь немаловажно для уяснения интенций автора с учетом им же изложенных трудностей в объяснении главного понятия его семантики, ибо в данном случае можно надеяться, что изложение польского логика достаточно адекватно его намерениям, чему определенно способствовал аттестат зрелости, выданный классической гимназией в Иркутске, и, во-вторых, "ряд подготовительных семасиологических анализов", которые позже в разной степени воплотятся в системах Лесьневского.

[7] См. напр. Воленский ([1985],С.147]).

[8] Единственный докторант Лесьневского - А.Тарский из установок своего учителя на разделение языковых уровней извлек, как кажется, все возможные следствия, создав концепцию метаязыка по отношению к "овнешненному" предметному языку, но и этот последний метафизически нейтрален, т.к. из двух дефиниций - существования и предмета, дополняющих Онтологию и сформулированных неформально -

для каждого А, существует А =df для некоторого x, x есть А и

для каждого А, А есть предмет =df для некоторого x, А есть x

- не удается вывести, что нечто существует, ни то, что существует.

[9] В дальнейшем употребление термина в суждении будет обозначаться подчеркиванием, а упоминание - закавычиванием.

[10] Воленский ([1985],S.142).

[11] На некоторое сходство взглядов Лесьневского со средневековыми концепциями указано в литературе. Wolenski [1985],Henry [1969,1972].

[12] Эта цитата снабжена ссылкой на книгу Л. И. Петражицкого "Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология" (С.-Петербург, 1905), что позволяет косвенно ответить на вопрос проф. В.Смирнова [1987]: "Не оказало ли влияние на Ст.Лесьневского учение М.И.Каринского об агрегатах?" (С.170) Как кажется, не логическое, а этическое учение другого ученого с польской родословной оказалось решающим в вопросе формирования гносеологии Лесьневского.

[13] В формулировке этой схемы, возможно, сказывается влияние русского, и даже церковно-славянского языка, который Лесьневский мог изучать в российской классической гимназии. Так, в курсе грамматики периодом было принято называть сложное распространенное предложение, состоящее из двух частей: первая часть представляет собой выражение последовательного наращивания моментов какого-нибудь события или явления, вторая часть – заключение или вывод. Характерной же чертой церковно-славянского языка является то обстоятельство, что именная часть составного сказуемого может быть выражена всеми склоняемыми частями речи, стоящими всегда только в именительном падеже. Последнее замечание, конечно, относится и к древнегреческому (койне), откуда упомянутое свойство сказуемого и было заимствовано.

[14] Wolenski ([1985],S.133)

[15] Без учета модусов использования терминов мысль Лесьневского, возможно, удастся пояснить замечанием Твардовского, которое он сделал в своем Дневнике после встречи с автором Мереологии. Под датой 1 июля 1919 г. читаем: «Лесьневский развивал основы своей новой всеобъемлющей аксиоматики I, аксиома которой звучит так: «Если a есть b, то a есть a«». (Twardowski [1997a].

[16] В варшавской школе использовали язык, приближенный к языку конструктивного номинализма: говорилось о записях, ихэквиморфности, способах употребления кавычек и т.д. Однако в 30-е годы появились сомнения, является ли номинализм (не только конструктивный) хорошим основаниемдля логики. Эти сомнения носили характер философский и практический; последние были связаны с метаматематическими исследованиями А.Тарского, который говорил омножестве логических следствий некоторого множества предложений X. Очевидно, что эти следствия нельзя ограничить до множества следствий где-то записанных -некоторые выводы существуют потенциально.

[17] Wolenski ([1985],S.147)

[18] Смирнов [1987]. На этом основании Воленский [1985] считает, что "вместо именных переменных в онтологии можно подставлятьпроизвольные имена, в частности и пустые. Онтология является теорией истинной в произвольной области, в том числе и пустой." Таким образом, заключает польскийисследователь, "онтология тем самым является системой "свободной логики" и первой системой этого вида." (S.147)

[19] Но поскольку выражения, понимаемые номиналистически, суть также и имена, то возможна их референциальная трактовка. Приняв во внимание концепцию синтаксических переменных как имен выражений (возможного метаязыка, отсутствующего у Лесьневского), прочтение аксиомы Онтологии, приведенное выше, может быть изменено следующим образом: "А" есть имя, "А" является единственным именем, что-либо не было бы именем "А", оно есть имя а. Следовательно, в аксиоме отражены те условия, которым должна удовлетворять инскрипция "А", находящаяся в функции упоминания с тем, что бы она могла также и употребляться, т.е. быть выражением а . Только в эт