191/192).



[20] Термин Айдукевича "образ мира" (obraz swiata) можно было бы передать выражением "взгляд на мир" и поставленный выше вопрос касался бы сравнения двух взглядов на мир и о истинности каждого из них. Однако согласно принятого различения процессов и результатов термин "образ мира" являет собой выражение результата процесса всматривания в мир, передаваемого термином "взгляд на мир", представляющего, говоря словами Брентано, интенциональное отношение, т.е. скорее процесс, акт. Поскольку Айдукевич разделял воззрения Твардовского на логическую природу суждения как результат процесса суждения, то в связи с вопросом о истинности суждения, представляющего видение мира, более допустима в переводе с польского, как кажется, несколько неуклюжая калька "образ мира", чем "взгляд на мир".

[21] В этой связи Воленский [1985] справедливо замечает, что "взгляд Айдукевича напоминает известное dictum Виттгенштейна: "Границы моего языка являются границами моего мира"(S.196).

[22] Воленский [1985] справедливо замечает, что сравнение с Кантом может оказаться недостаточным для разрешения вопроса о том, можно ли интерпретировать радикальный конвенционализм в духе умеренного априоризма.

[23] Я.Воленский [1985] считает, что Айдукевич всегда стремился к описанию т.н. эмпирического познания и радикальный конвенционализм был попыткой такого описания с учетом априорных факторов, влияющих на опыт, причем априорная составляющая сводилась к ангажированности субъекта познания существующим или создаваемым им понятийным аппаратом. С этой точки зрения Айдукевичу достаточно было обратить внимание на сходство и различие радикального конвенционализма со взглядами Канта без того, чтобы детально разбираться, подпадает ли его концепция под понятие умеренного априоризма, или нет.

[24] См., например, Buszkowski[1987].

[25] В этой связи исследователь школы Воленский [1985] замечает, что "Айдукевич, кажется, удовлетворился объяснением, что значения существуют в языке" (S.235). Несмотря на то, что Воленский решение Айдукевича считает чрезмерно общим и ведущим к постановке вопроса об онтологии языка, он не высказывает упреков в адрес автора "семантически необоснованной концепции, ибо подобная ситуация господствует в большинстве современных семантических конструкций за исключением тех, которые выразительно высказывают свою приверженность к номинализму, платонизму или какой иной онтологии языка"(S.235). Интересно отметить, что Айдукевич воздерживался от анализа вопросов семантики, связанных со значением выражений в интенсиональных контекстах и их денотацией, вопросов, которыми усиленно занимались Фреге и Рассел.

[26] Воленский [1985] справедливо считает, что это был редкий случай консерватизма мышления в школе, поскольку, как правило, она была открыта для новых идей.

[27] Если для частей суждения коденотация в соответствии с высказанным предположением имеет вид , то для пропозициональных функций иного вида, учитывающих кодификацию Айдукевичем синтаксических позиций составляющих частей выражения, понятие коденотации остается неясным.

Содержание

--------------------------------------------------------------------------------

Раздел III ФИЛОСОФИЯ ИМЕНИ

. Глава I. Pro et contra Ст.Лесьневского.


§ 1. Номинализм как гносеология.


В последовательности публикаций, объединенных общим названием "Об основаниях математики" и появившихся в "Пшегленде физолофичнем" в течении 1927-1931 гг. Лесьневский обсуждает генезис своих взглядов не только на основания математики. В этой работе философская, логическая и математическая составляющие переплетены чрезвычайно тесно и часто обусловливают друг друга. Обычно считается[1], что Лесьневский последовательно построил три системы - Мереологию, Онтологию и Прототетику, причем логический порядок систем обратный. Эта обратимость последовательности систем объясняется тем, что центром кристаллизации идей Лесьневского был вопрос существования предмета исследования и его теоретическое представление, постепенно реализуемое с точки зрения онтологии, математики и логики.[2] О такой последовательности разворачивания событий свидетельствуют как первые его публикации, так и последние работы. В одном ряду стоят докторская диссертация "К анализу экзистенциальных предложений"(1911), "Опыт обоснования онтологического закона противоречия" (1913), краткий очерк "Об основах онтологии" (1921), а также "Об основоположениях онтологии" (1930). Последнюю из названных работ сам Лесьневский считал единственной публикацией из области онтологии. В ней автор "среди прочего" формулирует "максимально прецизиозным образом условия, которым должны удовлетворять выражения с тем, чтобы их можно было принять в онтологии как дефиниции, либо добавить к системе онтологии как утверждения" ([1931],S.160). Аналогично и в отношении Мереологии, как и Прототетики можно было бы "среди прочего" добавить требования к выражениям, которые бы гармонировали с математическими или логическими взглядами их автора.