Итак, если Лукасевич и Лесьневский были вынуждены изощряться в поисках синтаксических эквивалентов семантических понятий, выражающих процессы (именования, выполнения, определения), то Тарский попросту разделил процессы и результаты по языковым уровням. Успех или неуспех выражения тех или иных процессов во многом зависел от совпадения или несовпадения их направлений с направлением следования записей, состоящих из имен. Если эти направления совпадали, то последовательность имен, составленная по определенным правилам, образовывала предложение, в противном, она могла оказаться именем или агрегатом из имен, лишенным значения. Парадигму мышления в первом случае можно назвать философией предложения, во втором - философией имени. Ярким выразителем первой был Лукасевич, получивший признание как непревзойденный мастер исчисления высказываний, а также все участники его варшавского семинара. Представителем второй, противоположной парадигмы мышления были Лесьневский и Котарбинский, не имевшие большого числа последователей, что вполне может быть объяснено несовпадением направлений указанных выше процессов. Обе парадигмы - имени и предложения, - совместно составляют парадигму философии языка. Ее культивировали Твардовский и Айдукевич, сохранившие равновесие в вопросе об истинности и существовании предмета суждения, выражением которых было предложение и имя (категорематический знак) соответственно.

Представленная выше философия языка как методология науки о языке отражает одновременно историческое развитие исследований в обсуждаемой области. Поэтому последовательность событий и направления продвижения в области изучения языка можно представить в виде следующей схемы.



Теория психических актов представления (как условия вынесения суждения) и суждения Ф.Брентано (1838-1917)


В соответствии с этой схемой и последует дальнейшее изложение результатов, полученных во Львовско-варшавской школе.





§ 2. Реформаторские устремления К.Твардовского в традиционной логике.



Точкой приложения усилий в деле реформирования традиционной логики было суждение. Ко второй трети ХIХ ст. в мышлении философов прочно закрепилась общенаучная парадигма, именуемая термином «теория суждений» (Smith B.[1994]). Такое положение дел оказалось возможным благодаря иному, нежели у Аристотеля понятию суждения. А именно, в суждении Аристотеля происходит соединение или разделение понятий, представлений, выраженных субъектом и предикатом и в связи с этими действиями находится, пожалуй, более истинность суждения, нежели существование предмета суждения. Отличный от аристотелевского взгляд на суждение высказал Брентано [1874]. Для Брентано суждение является психическим актом, своеобразным действием, состоящим в утверждении либо отрицании действительности, т.е. существования некоторого предмета. Выносить суждение можно только о предмете, который мы себе представляем и поэтому необходимым условием суждения оказывается акт представления предмета, существование которого, вынося суждение, мы признаем или отбрасываем. Для таким образом понимаемого суждения не нужны два представления, о которых говорят т.н. аллогенические теории; достаточно одного представления, предмет которого является одновременно и предметом суждения.

Реформаторские концепции Твардовского связаны исключительно с теорией суждений. Вклад Твардовского [1894]в разрешение стоящих перед теорией суждений трудностей заключается в установлении параллелизма некоторых психических актов с актом суждения и выделении результата акта суждения, который мог бы служить объектом для начинающей бурно развиваться к тому времени математической логики. Новации Твардовского в теории психических актов, воспринятых им от Брентано, состояли в том, что он наряду с предметом акта ввел в рассмотрение также содержание акта и установил, что интенциональное отношение направлено к содержанию, которое и было названо имманентным предметом. Трехчленную структуру акта представления он распространил также на суждения. Здесь важно другое: если Твардовский говорит о единственном предмете общего представления и о подпадающих под общее представление предметов единичных представлений, то сохраняется ли указанный выше параллелизм актов представления и суждения в случае предметов суждений? Если да, то в суждении наличествуют два предмета - предмет общего представления и предмет единичного представления, который и судится. Действительно, предмет общего представления в актах суждения принимал различные названия, уже хотя бы потому, что «общий предмет может быть представлен только непрямым образом». Этот общий предмет в исследованиях брентанистов применительно к суждениям выступал под разными названиями, наиболее известным из которых оказалось понятие объектива.