В результате такой дихотомии к дедуктивным рассуждениям Лукасевич относит вывод [wnioskowanie] и проверку [sprawdzanie], а к редуктивным - объяснение [tlumaczenie][4] и доказательство [dowodzenie].

Мотивацию построенной Лукасевичем классификации рассуждений можно обнаружить в раннем периоде его творчестве, когда им осмысливались фундаментальные вопросы естествознания и их выражение в научной теории. Он пишет: «Всякая теория рождается из рассуждения [rozumowania]. Рассуждение от того проистекает, что стремление знать редко когда находит полное удовлетворение в самом лишь наблюдении фактов, поскольку мы не только хотим знать, как выглядит данный факт, но обычно хотим также узнать его причину, предвидеть его следствия, вывести его из некоего основания и всесторонне его понять. Во всех этих случаях мы вынуждены обратиться к факторам, которые нам непосредственно не даны в чувственном или рациональном опыте, либо в памяти. Единственным выходом из тесного круга непосредственных данных является рассуждение». ([1915],S.81) Намерения Лукасевича станут более понятными, если принять во внимание то обстоятельство, что в это время он занимается проблемой детерминизма и индетерминизма, пытаясь контролировать ее решение при помощи логических рассуждений в рамках научной теории, используя при этом параллелизм понятий причины и следствия, с одной стороны, и их отражение в теории в виде понятий основания и следствия, с другой стороны. Выражениями основания и следствия в теории являются суждения, которые характеризуются Лукасевичем единственно со стороны их истинности. Однако истинность - это не единственная характеристика суждения. Другой стороной суждения является онтологический аспект, отражающий существование предмета суждения.[5] Хорошо известно, что аристотелевская силлогистика предполагает уверенность в существовании субъекта суждения, результатом совершения которого оказывается истинностная оценка. Для так определенного процесса суждения исходным пунктом оказывается существование субъекта, а целью - «истина». Но естественный язык позволяет, хотя и внешним образом, судить и в обратном направлении, предполагая вначале некое свойство предмета, а тем самым implicite его истинностную оценку, которая затем оказывается косвенным подтверждением существования предмета. Так например, в первом случае мы говорим «Роза красная», а во втором - «Красная роза».[6] Каждый из этих процессов суждения основывается на отношении следования обозначений для частей суждения слева направо, т.е. с использованием принципа линейности записи. Очевидно, что отношение следования направлено. Теперь, используя широко применявшийся Твардовским метод парафраз, можно повторить ход мыслей Лукасевича, заменяя понятие рассуждения его частным случаем, а именно - понятием суждения, а понятие следования заменить семиотическим понятием линейного следования записей.

Итак, каждое суждение[7] основывается на отношении линейного следования. Мы говорим, что за субъектом S следует написание предиката P и, сохраняя здесь терминологию Лукасевича, назовем S основанием, а P - следствием.[8] Отношение следования несимметрично, т.е. оно обладает тем свойством, что отношение может быть, но не обязательно имеет место в направлении от P к S, когда оно выполняется от S к P. Переход от основания S к следствию P назовем, вслед за Лукасевичем, направлением следования. Парафраза понятия рассуждения по Лукасевичу применительно к суждению имеет следующий вид: суждением назовем такое действие рассудка, которое на основании данного термина, являющегося исходным пунктом суждения, подыскивает иной термин, являющийся целью суждения и связанный с предыдущим термином отношением следования. Переход от исходного пункта к цели суждения назовем направлением суждения.

Направление процесса суждения может быть согласовано или несогласованно с отношением следования. Поэтому все суждения можно условно разделить на два больших класса: реальные суждения, в которых направление суждения согласуется с направлением следования, и номинальные суждения, в которых направление суждения противоположно направлению следования. В реальном суждении, исходным пунктом которого является существование субъекта, ищется следствие в виде истинностной оценки для данного основания; в номинальном суждении, исходным пунктом которого implicite является истинностная оценка, ищется основание для данного следствия (заключения). Для удобства изложения обозначим реальное суждение S®P, а номинальные - P® S.[9]

Таким образом, парафраза на «тему Лукасевича» состоит в том, что элементом анализа рассуждения послужило не рассуждение, но само суждение с учетом его частей, а для отношения следования - отношение семиотического следования обозначений частей суждения. Деление суждений по критерию совпадения или несовпадения направления процесса суждения и его записи позволяет отнести реальные суждения к аллогенической теории, а номинальные - к идиогенической. В первой из этих теорий акцент проставляется, пожалуй более, на истинности суждения, во второй - на существовании предмета суждения. Поскольку в каждом из названных типов суждений предполагается или истинность, а целью является выражение существования предмета суждения, или наоборот - существование предмета, а целью - истинность суждения, то в каждом из них сохраняются предположения другого.