Примеров принадлежности к Школе медиков, юристов, филологов, математиков, физиков, инженеров и просто образованных людей из всех слоев общества можно привести не один десяток. В определенной мере эффект столь многочисленного и разнообразного присутствия ученых в Школе объясняется педагогическими установками ее создателя - К.Твардовского, одна из которых, унаследованная Т.Котарбинским, в устах последнего получила название «минималистской философии», а ее реализация состояла в том, что адепт философии не был ограничен в выборе предмета исследования, зато к методам изучения предъявлялись чрезвычайно высокие требования. В этой установке образцами служили схоластическая наука и, конечно, Органон Аристотеля. Однако без культивирования в Школе платоновского аксиологического идеала единства научных и моральных ценностей эффект школы не был бы заметен. Его появление является заслугой харизматической личности, каковой был основатель Школы К.Твардовский. Несомненно в своем поведении он наследовал учителя - Ф.Брентано, поставившего в теории психических актов в один ряд как действия утверждения (отбрасывания) суждения, так и любовь (ненависть). Можно было бы сказать, что Твардовский, а за ним и его ученики апеллировали к сродности, только уже не вещей, как это было в древнегреческой философии, а к сродности труда, к которому был призван каждый из участников Школы. Показателем этого качества для Твардовского служила ясное и отчетливое артикулирование задания, в котором и проявлялось интенциональное отношение выносящего суждение субъекта к имманентному (схоластическая парафраза термина сродность) предмету, данному в этом же суждении. Поэтому в Школе языку, а суждению особенно, уделялось пристальное внимание. Твардовский [1991] писал: «Суждение является как бы центральным пунктом всякой деятельности сознания, которой занимается логика и от способа, каким будет окончательно сформулирована наука о суждениях, зависит формулирование прочих многочисленных логических утверждений»(C.71).

Демаркационная линия, отделяющая суждение как объект логики от прочих дисциплин, также изучающих суждение, эта линия проходила не только через истинностное значение, но прежде всего она разделяла процессы и результаты, к каковым в конечном счете и относились логические оценки (а равно и этические, и эстетические). Эта демаркационная линия была проведена Твардовским максимально выразительно. Вместе с тем, будучи идиогенистом, он не мог принять решение Фреге считать предметом суждения истинностное значение, т.к. в этом случае интенциональное отношение оказывалось направленным не к предмету суждения, а к его оценке. Оценка существования предмета (а именно существование по мнению идиогенистов утверждается в суждении) предполагает отвлечение, абстрагирование от предмета и тогда между предметом и оценкой появляется опосредующее звено - суждение. Поэтому-то оценка касается прежде всего суждения и лишь затем - существования или не существования предмета. У Фреге так и вышло: его пропозициональная функция перерабатывает предмет в истинностное значение, которое, хотя и оценивает процесс существования, будучи само процессом (оценки), в то же время является и результатом (значением). Таким образом, если в области имманентных суждению предметов понятие процесса (существования) и результат (предмет) разделены и не тождественны, то в области оценок суждения результат (истинностное значение) и процесс оценки суть одно, что и выражается в замкнутости действий с оценками. Именно поэтому алгебры, обладающие по определению свойством замкнутости, заменили мир существующих предметов, или реальность. Именно поэтому в формализованном языке построенная по индукции формула также обладает свойством замкнутости. Тогда можно сказать, что в том случае, когда в языке действие = результату, в этом случае мы имеем дело с языком формализованным.[4]

Твардовский на стремление своих учеников к формализации отреагировал работой «Символомания и прагматофобия» [1921], в которой предостерегал от чрезмерного и, главное, бездумного манипулирования символами. Результатом такого манипулирования могла бы быть «утрата связи с реальностью» или, как сегодня сказали бы, отсутствие интерпретации. Действительно, не совсем понятно каким образом трактовать логические функторы и дробные истинностные значения в многозначных логиках Ln Лукасевича, не меньше трудностей вызывают и интерпретации теорий Ст.Лесьневского, несмотря на их экстенсиональность. По поводу теорий Лесьневского можно заметить, что в них нарушается равенство «результат = процесс» и поэтому они расстраиваются в бесконечность. Определенная попытка придать единство конструируемым объектам предпринимается Лесьневским в Мереологии за счет транзитивности отношения «быть частью», но при этом интерпретация оказывается «работающей» только на материальных объектах, а понятие множества в коллективном смысле является неким агрегатом, составленным из материальных частей.